Золотая муха

Хмелевская Иоанна

И тут меня словно молния пронзила — вдруг все прояснилось.

— А, знаю! — заорала я не своим голосом.

— Езус-Мария! — вздрогнул Костик. — Что ты знаешь? Что случилось?

— Вспомнила, почему та девушка показалась мне знакомой! Ну та, что жила на косе рядом с домом Вальдемара! Это ведь её я видела, когда занималась поисками Орешника! На Хожей! Это она открыла мне дверь! Тогда была совсем соплячкой, теперь лет на десять постарше, тогда носила причёску «утопленница», теперь нормальная стрижка. Но почти не изменилась.

Меня она не узнала, — должно быть, я больше изменилась.

— Погоди, не трещи так! — остановил меня Костик. — Ты говоришь о Марысе Петровской?

— Ну да! Так ты её знаешь?

— Ясное дело, знаю, коллега можно сказать, правда другое поколение, но специальность у нас одна и та же. Сейчас занимается проектированием оправ для ювелирных изделий, очень интересные работы. Ей весьма пригодилась специализация по истории искусств. В последнее время увлеклась янтарём, мечтает даже музей создать. Характер скрытный, такой тихий омут, но упряма, как целое стадо ослов. Да, я в Песках встретил её, мы даже поговорили о янтаре.

И опять я с горечью подумала — на кой черт тогда мучила бедную Ядвигу? Могла бы помучить Костика.

— Знаешь, — сказала я вслух, — эта твоя Марыся очень уж странно там себя вела.

— Это точно, — согласился Костик. — При встрече со мной она вдруг смешалась, понятия не имею почему, ведь мы хорошо знакомы и часто встречаемся в Варшаве. Так и не поговорили толком, у Марыси явно не было охоты, и она постаралась поскорее от меня отделаться. Как думаешь, что с ней? И почему она тебя заинтересовала?

— Да ничего не думаю, а заинтересовала потому, что я никак не могла вспомнить, где её раньше видела. Ох, теперь я свернула в сторону… О чем мы?.. Ага, об Орешнике. Хочу с ним поговорить.

— О чем?

— Спрошу, откуда у него взялся янтарь с золотой мухой. Кто, конкретно, ему продал. Много лет назад.

— Думаешь, он так и скажет тебе правду?

— Если ни в чем не виноват — скажет. А если не скажет или наврёт, станет ясно, что он замешан в этом тёмном деле.

— А зачем тебе это? Чего лезешь в афёру?

— Да не лезу я, меня туда толкают! — разозлилась я. — Уж ты-то должен бы знать. Вспомни этого кретина Терличака. Он же считает меня к ней причастной, я и в самом деле была в ту пору там. А я терпеть не могу, когда меня впутывают во что-то, к чему я никакого отношения не имею, и желаю по крайней мере знать, во что впутывают! Хорошо ещё, что это не я утопила Флориана! Вальдемар подтвердит, что я ни сном ни духом, пся крев!

И тут Костик с каким-то подозрительным блеском в глазах поинтересовался:

— Но ведь, кажется, ты там была не одна? И первый, и второй раз тебя кто-то сопровождал?

Надо же, Драгоценный! Ну и дела! Интересно, откуда…

И я сурово спросила:

— А ты откуда об этом знаешь? Нет, никакого секрета я не делаю, но вроде бы тебе о нем не говорила, просто он не играл никакой роли.

Ни во что не вмешивался, ни к чему не причастен, с чего это ты к нему цепляешься?

— Мне бы не хотелось проявить бестактность…

— Проявляй, пожалуйста, сколько влезет! И давай покончим с этим Версалем. Нечего бояться бестактности, мы говорим о серьёзных вещах. Ну был он моим сожителем, подумаешь, большое дело, претензий у меня к нему нет, был, да теперь сплыл, так при чем тут он?

— Ты знаешь же, я там немало общался с людьми! — вспыхнул вдруг Костик. — Тебя там все заметили, его тоже. У людей есть глаза и уши. А этот твой… собственное расследование проводил, всех расспрашивал, с милицией в постоянном контакте. Всезнающего из себя строил. Возможно, и в самом деле многое знал. Никто не поверит, что тебе он ничего не рассказывал, отсюда вывод — ты тоже все знаешь. Так считают.

— Все?

— Некоторые. А Терличак наверняка.

Ну я и заткнулась. Какого черта… Мой Идеал проворачивал там такую работу, а я и ведать не ведала? Неудивительно, что меня бог знает в чем подозревают, не исключено, во всех смертных грехах. Ну уж нет, не согласная я!

Мои мрачные размышления прервал Костик.

— Погоди! — энергично потребовал он. — А что с ним?.. С этим твоим сожителем?

— Я бы предпочла все-таки называть его хахалем, — вздохнув, предложила я и тут же поправилась:

— Хотя нет, это определение подходит ему как корове седло. Не знаю, что с ним.

— Он жив хотя бы?

— Не приходилось слышать, что умер. Во всяком случае, незадолго до моей последней поездки на косу видела его собственными глазами. Целого и невредимого. А что? Зачем он тебе?

— Вот уж он мне совсем не нужен, по мне, так лучше бы его и вовсе не было. Просто я хочу сказать — все это делает понятным подозрительное отношение и к тебе. Ведь кто поручится, что твой хахаль-сожитель не вёл переговоры с Терличаком? Или, напротив, ему что-то удалось раскрыть, и он сунул палку в муравейник. И вот ещё что. Здесь, в Варшаве, ходят слухи — кто-то разыскивает золотую муху. Нет, не из нашей братии, посторонний. Может, как раз он?

Я только плечами пожала. Поклоняться Кумиру я давно перестала, теперь он только раздражал. И разумеется, мог и пакостить.

— Ты бы поподробней рассказал мне, что слышал, — попросила я. — Ещё на косе признался — кое-что знаешь, а теперь ещё и новые слухи. Ну, давай, выкладывай!

Костик вздохнул и отпил глоток вина.

— О янтаре с золотой мухой я слышал уже много лет назад, — начал он. — Сам тогда ещё янтарём не занимался. Заинтересовался после того, как мне попался потрясающий экземпляр с перламутровой дымкой, правда-правда, переливалась прямо как перламутр, откуда в янтаре перламутр? Естественно, меня это заинтриговало, я даже хотел его купить, да продавец заломил такую цену, что я просто обомлел.