Золотая мышеловка

Серова Марина Сергеевна

— Ну а это кто? — показал Кот на меня.

При этих словах сердце несколько раз бухнуло у меня в груди. Шнурок своим поведением сам себя загонял в ловко расставленную Котом ловушку. Мне оставалось лишь убедительно подыграть его подозрениям. Картофельный приблизился ко мне и рывком за плечо поднял вверх. Я болталась в его руках, как тряпичная кукла, лишь промычав что-то неразборчивое и тупо уставившись в одну точку бессмысленным взглядом.

— Не знаю, — почти крикнул Шнурок.

— Ладно. Тогда мы у нее спросим. Долгов, принеси-ка воды как хозяин.

Долгов мелкой трусцой

выбежал из комнаты и вернулся через минуту с жестяной банкой из-под консервированных персиков в руке. Содержимое банки немедленно было вылито мне на голову. Правда, в последний момент хватка Картофельного слегка ослабла, я немного качнулась вперед, и вода с остатками персиков, намочив мне волосы, потекла за шиворот. Картофельный развернул меня к себе и бесцеремонно отвесил пару пощечин.

— О-о-ох, — с натугой выдавила я из себя и, тяжело разлепив глаза, обвела осоловевшим взглядом всех присутствовавших по очереди.

— Шнурок… Привет, — безразличным голосом, просто констатируя факт знакомства, сказала я, остановив на нем взгляд. — Дим-ма… А-а, мальчики…

— Ну что, Шнурок, теперь узнаешь? — резко прервал меня Кот. — Это сестра твоей Ритки.

— У нее нет сестры, — отчаянно громко попытался возразить Шнурок.

Но тут я громко икнула и, неловко утираясь от слюны, уверенно-презрительно заявила:

— Это у тебя нет. И никогда не будет.

Не знаю, чем могла бы закончиться эта сцена, но вдруг совершенно неожиданно для меня на помощь мне пришел бугай.

— Не гони волну, Шнур. Я же видел твою Ритку. Она похожа на нее, — произнес он.

Эти слова окончательно похоронили невиновность Шнурка в глазах его подельников. Теперь он мог говорить что угодно — его бы уже никто не слушал. В этот момент я испытала чувство гордости и глубокого удовлетворения мастерством перевоплощения. Когда твои способности оценивают по достоинству, это приятно. Для таких зрителей даже играть — одно удовольствие. «Молодец, бугай», — поблагодарила я его в душе. Но в жизни вместо благодарности я под взрыв виртуальных оваций поклонилась стоящему рядом журнальному столику и выразительно рыгнула.

— Черт! — закричал Долгов и потащил меня в ванную.

В этот момент Шнурок, окончательно загнанный в мышеловку моими словами, предпринял отчаянную попытку спастись.

— Ты сам чего гонишь? — подскочил он к бугаю.

— Сядь, — вмешался в разговор Картофельный.

— А ты заткнись, козел! — сорвался на визг Шнурок.

— Кто козел?! — страшно заревел Картофельный.

Стать зрителем дальнейшего представления мне не довелось. Но, судя по доносившимся до меня из комнаты звукам, там разыгралось представление в лучших традициях западного вестерна. Долгов бросил меня над раковиной и быстро выбежал обратно. Все сложилось как нельзя лучше. Оставалось лишь незаметно сбежать под шумок или испачкать Долгову квартиру так, чтобы он сам вышвырнул меня на улицу. Вдруг звуки борьбы неожиданно стихли.

Еще некоторое время до меня доносилось натужное пыхтение. Затем на мгновение возникла мертвая тишина, и голос Картофельного мрачно произнес:

— Кот! Кажется, мы его кончили.

— Собаке — собачья смерть, — философски выразил свое отношение к происходящему

тот.

— Что делать теперь? — спросил голос бугая.

— Выведите его под руки, как пьяного, да заройте где-нибудь в лесу, — раздался в ответ спокойный зевок Кота.

По возникшей возне я поняла, что его приказание было принято к немедленному исполнению, и вскоре входная дверь хлопнула вслед за уходящими.

— Кот, — раздался голос Долгова, — а что с телкой делать?

— Твои проблемы, — бесстрастно ответил Кот.

— Как это? — В голосе Долгова появились ноты отчаяния и страха.

— А так. Ты заварил — ты и расхлебывай. И потом, ты же все еще хочешь быть директором «Лазури»? А то смотри — если передумал, мы найдем тебе замену. Ну что, передумал?

— Нет, — тихим мрачным голосом ответил Долгов.

Теперь его предательство, как и назначенная за него награда, были очевидны.

— Кстати, за тобой должок, — продолжал ленивым издевательским голосом Кот.

— Какой? — удивился Долгов.

— За жениха твоей девчонки. Как там у него со здоровьем-то? А девка демидовская стала поласковее с тобой, когда мы тебе конкурента убрали? — неприятно заржал Кот. — Кстати, пришлось бы тебе хату отдать, если бы товар пропал. Денег ведь таких у тебя нету. Ну да ладно. Увидимся. Считай, что мы тебе почти поверили. Но только не забудь про информацию, которую обещал. Иначе ты нам не нужен. И будет с тобой, как в Турции, у Абдулы.

Дверь захлопнулась. Долгов появился в дверях ванной. Я не теряла времени даром и успела часть ужина из «Русской тройки» выставить на обозрение в раковине как доказательство своей полной невменяемости.

— Ой, Дима, плохо мне. Дай попить, — протянула я жалобным голосом.

Он вышел на кухню, долго возился там, гремя посудой, и наконец появился с большим стаканом, наполненным светло-коричневой пенистой бурдой. Он поднес его к моим губам. Несмотря на большое количество принятого спиртного, я по запаху сразу определила смесь водки и пива, называемой в просторечии «ершом». Он неловко ткнул мне стаканом в зубы и силой запрокинул голову. «Ерш» обильно полился мне в рот, а также по губам и подбородку на шею.

Долгов замер, мысленно провожая каждый глоток адской смеси в мой измученный желудок. Затем торопливо утер мое лицо полотенцем, засунул подушечку жевательной резинки в рот и потащил меня к выходу. Видимо, он решил, напоив меня до бесчувствия, выбросить где-нибудь в ночном городе в надежде, что, очнувшись, я не буду ничего помнить. Чтобы не разочаровывать его, я послушно прикинулась мертвецки пьяной и перестала реагировать на что бы то ни было.

Выйдя из лифта, он усадил меня на ступеньки лестницы, а сам куда-то отправился. Минут через пять раздался звук подъехавшей к подъезду машины. Долгов вытащил меня на улицу и засунул на заднее сиденье. Машина мягко тронулась и поехала по ночному городу. Покружив по пустынным улицам, Долгов остановился у небольшого сквера с густыми деревьями и кустарниками. Воровато озираясь, он выволок меня наружу и усадил на одну из лавочек в тени, в стороне от фонарей. Затем повесил рядом со мной сумочку, быстро оглянулся по сторонам и стремительно заспешил прочь.