Золотая нить
Шрифт:
Затянет горестным дымком.
Но, если сердце вдруг закашляет
И заболит, заноет грудь,
Возьми мое — и пересаживай, Не подойдет — не обессудь.
Белый дым
Белый дым над белым садом стелется, Серебрится талая вода,
Ты ушел, а мне никак не верится, Что не возвратишься никогда.
Мне не жаль, что поседеют волосы, И не жаль невыплаканных слез, Ты ушел, так почему же молодость, Уходя, с собою не унес?
Белый
И недостижимой высоте,
Ты ушел, а я осталась преданной
Нашей оборвавшейся мечте.
Белый дым над белым садом стелется, Серебрится талая вода,
Ты ушел, а мне никак не верится, Что не возвратишься никогда.
ГОМО-САПИЕНС
Пейте пиво!
Мир от вражды давно устал — Нужна разрядка.
И у тебя казна пуста,
И мне несладко.
Разрядка, но не как зарядка, Не как стипльчез, не как сюрпляс, Как модус мира и порядка,
Но мир — сейчас.
Тут, правда, есть альтернатива.
Под атомным грибком пить пиво.
Пейте пиво!
Суп и жемчуг
Одни страдают — жемчуг мелок, Другим забота — суп не густ, Вы трезво взвесьте это дело
И соразмерьте силу чувств.
От голода сегодня умирают, Не от того, что плох ассортимент, Сегодня убивают и пытают
Не на экранах старых кинолент.
И если жизнь берет не те аккорды, Еще не повод будоражить мир
Объятых страхом улиц и квартир, Побивший все насилия рекорды.
Болит, конечно, то, что близко, Чем дальше в лес, тем больше визга.
Права
Когда повторяют все те же слова, Бессилен всезнающий лекарь, Ну дайте, ну дайте, ну дайте права, Ну дайте права человеку!
Права не дают, права берут, И право на отдых, и право на труд.
Вам Запад права предоставит — взаймы: Построит парламент, но возле тюрьмы.
Ведь если права не берут, а дают, То — право на пряник и право на кнут.
Не даст правоверная Мекка
Неверным — права человека!
Аллилуйя
Крест целуя служителям культа
Или ползая ниц на полу,
Ты хрипишь в двух шагах от инсульта: «Аллилуйя, — хрипишь, — аллилу…»
Задыхаясь дежурным экстазом, Ты покорно целуешь крестец, Повторяя заученной фразой: «Аллилуйя, Всевышний Отец».
Если ж выгоден красный колпак, Станешь, красным, как опийный мак.
Но понятно становится людям, Что и ныне, и присно — вовек: Бога нет, Бога больше не будет, Аллилуйя тебе, человек!
Гомо—сапиенс
Я вам не верю, генштабисты, Я вам не верю, аналитики,
Что
Политика — искусство сложное
Возможным делать невозможное, Политика бывает разная,
Но в общем — целесообразная.
Когда не сделать ничего,
То сохраняют статус-кво.
Но тут нельзя храпеть-посапывать, Иначе выйдет по-другому.
Надеюсь я, что гомо—сапиенс, А если нет, какой он гомо — С хвостом он!
Закон
Тихие, тихие, тихие шорохи, Не отвлекайте меня.
Пусть не сумею я выдумать пороха
Даже до судного дня,
Но, научившись угадывать правильно
Замысловатый ответ
Выведу — запросто — пятое правило
Там, где четвертого нет.
Есть ли на свете закон сохранения
Или нарушен и он,
Встань, человек, и в минуту прозрения
Выдумай новый закон.
Или взревут мегатонными жерлами
Зарева судного дня.
Точные, точные, точные формулы, Не ослепляйте меня.
НО ПОЧЕМУ
Кредо
Если горло ты еще не грыз, Значит, ты не волк, а жеребенок, Пусть тебе не снится первый приз — Не бывать тебе в финале гонок.
Лучше ты подумай и скажи,
Что тебя в действительности мучит.
Человеку все равно, как жить, Если и другой живет не лучше.
Неужели, только умирая,
В сонме уходящих в мир в иной
Доведется услыхать у края: «Я — последний, вы передо мной».
Пиво-мед спирали потребленья
Все течет, да только по усам.
Слава Богу, что свои хотенья
Человек определяет сам.
Значит, он себя еще не предал, Если вынес на своем горбе
С детства дома рощенное кредо: «Дай другим, потом возьми себе».
Если горло ты еще не грыз, Не грызи, постой, не торопись.
Парвеню
Звенят презренные дукаты,
Стыдливо ежится меню,
Сегодня здесь аристократы
И парвеню.
Им подают не так, как прочим: Наш сервис — право первой ночи
Для всех аристократов брюха, А после них торговля — шлюха.
Их совесть мерять на караты, Но я их даже не виню — Умеют жить аристократы
И парвеню.
Но только сердце холодеет, И пробирает до костей
Глухая ненависть плебея
К аристократам всех мастей.
Награда
Наполнены бокалы торжества, Но не вином, а завистью и ядом, И пьяно разглагольствует молва, Что не вполне заслужена награда.
А чья — вполне, кто не вилял блудливо, Когда пришла пора делить слонов?