Золотая Opдa и eе падение
Шрифт:
Если принять во внимание, что Болгары и Наручаты (область на реке Мокше) также стали фактически независимы, а кроме того соперник Мамая и Мурида Кильдибек чеканил свои монеты в Новом Сарае в 762 — 763 гг. х. (= 1360 — 1362), то станет ясным, что хан, сидевший в Сарае, не мог иметь в Москве особого авторитета. Вот почему Димитрий Иванович, пользуясь поддержкой Мамая, предъявляет права на великое княжество Владимирское. С своей стороны, дабы ослабить Димитрия, соперник Абдаллаха Мурид (Амурат) подтверждает права на Владимирское княжество Димитрия Константиновича Суздальского. Силы у двух Димитриев были неравные, и молодой московекий князь не только сумел заставить Димитрия Константиновича передать ему Владимир, но и убедил его отказаться от? покровительства Мурида, а вместе с ним временно признать сюзеренитет Мамая. В виде компенсации Димитрий Иванович передал суздальскому князю Нижний Новгород, который они вместе захватили у князя Бориса Константиновича. Первая задача была таким образом Димитрием решена.
Один из последних исследователей вопроса о Руси и монголах, А. Н. Насонов, заметил: "Первые же шаги к сплочению Руси вокруг Москвы ознаменовались открытым сопротивлением нашествию татар". [501] Действительно, когда упомянутый выше Пулад-Темир. захвативший Болгары, напал на земли Нижегородского княжества, он встретил решительный отпор и вынужден был бежать в Орду, где и был убит Азиз-ханом, [502] невидимому, в том же 768 г. х. (= 1366 — 1367). Характерно, что после 768 г. х. не имеется монет ни с именем Азиз-хана, ни с именем Пулад-Темира. Добрые отношения между Мамаем и Москвой не могли
501
А. Н. Насонов. Монголы и Русь, стр. 126.
502
А. Н. Насонов. ук. соч., стр. 126.
503
Приветствие тов. И.В. Сталина. Известия Советов депутатов тру дящихся СССР от 7 IX 1947.
Чтобы действительно не допустить Димитрия Ивановича к объединению главных частей Руси вокруг Москвы, Мамай сам должен был бы проделать еще более сложную работу в Золотой Орде, а именно полностью ликвидировать золото-ордынскую "замятию" и вновь собрать все земли Улуса Джучи под своей властью.
На это он не оказался способным. Правда, он временно подчинил себе Болгары, также временно захватил Хаджи Тархан (Астрахань) [504] и держал в своих руках Северный Кавказ; однако Мамай так и не подчинил себе главной части Золотой Орды — земледельческой полосы Поволжья и его богатых городов.
504
Здесь чеканил свои монеты второй подставной хан Мамая Мухаммед-Булак. — П. Савельев. Тетюшский клад. ТВО, ч. III, вып. 2, 1857, стр. 253.
В период от 773 г. х. (= 1371 — 1372) и до появления на исторической сцене Тохтамыша смута не только не прекращалась, но и еще более усилилась. Русская летопись под 6881 (1373) г. кратко, но весьма выразительно отмечает следующее:
"Того же лета в Орде заметня бысть, и мнози князи Ордин-скиа межи собою избиени быша, а Татар бесчисленно паде; тако убо гнев Божий прийде на них по беззаконию их". [505] Летопись в данном случае отметила лишь начало второго периода смут, который осложнился решительным вмешательством в золотоордынские дела ханов Белой Орды.
505
ПСРЛ, XI, стр. 19, под 6881 (1373) г.
Монетные материалы дают для первой половины 70-х годов трех соперничающих ханов:
1) Тулунбек-ханум, ханшу, чеканившую в Новом Сарае монеты под 773 г. х. (= 1371 — 1372);
2) Ильбана, хана, бившего монеты в Сарайчике, в низовьях реки Урала (Яика) в 775 г. х. (= 1373 — 1374);
3) Ала-Ходжу, чеканившего в Сарайчике монеты также в 775 г. х. (= 1373 — 1374).
Характерно, что этот период золотоордынской "замятии" попал в поле зрения великого арабского историка Ибн-Хал-дуна, жившего в далеком Египте. Ибн-Халдун отметил несколько важных фактов, которые у других авторов не значатся и которые подтверждаются данными джучидской нумизматики. Останавливаясь на событиях в Золотой Орде 776 г. х. (= 1374 — 1375), Ибн-Халдун пишет: "Было также несколько других эмиров монгольских, поделившихся в управлении владениями в окрестностях Сарая; они были несогласны между собой и правили своими владениями самостоятельно: так Хаджи-Черкес завладел окрестностями Астрахани, Урус-хан своими уделами; Айбек-хан таким же образом. Все они назывались "походными эмирами"". [506] Приводя в своем переводе слова "походными эмирами", В. Г. Тизенгаузен несколько задумался и поставил вопрос — не правильнее ли перевести "эмирами левого крыла". [507] Для нас нет сомнения, что здесь говорится об эмирах левого крыла, каковыми и были эмиры и огланы (царевичи) Ак-Орды. Ведь упомянутые выше Хаджи-Черкес, Урус-хан, как и большинство соперничавших с Мамаем ханов, были из Ак-Орды, т. е. из левого крыла джучидского войска.
506
В. Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 373 (арабск. текст), стр. 339 — 390 (русск. перев.).
507
В. Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 390, прим. 1. В тексте написано "Умара ал-Масйрат"; быть может переписчик ошибочно списал "Умара ал-Майсарат", что и значит "эмиры левого крыла".
Несколько ниже Ибн-Халдун сообщает: "Хаджи-Черкес, владетель Астраханских уделов, пошел на Мамая, победил его и отнял у него Сарай". [508]
По-видимому Мамай недолго владел Сараем, так как монет с именем Мухаммед-Булака, битых в Н. Сарае, не имеется. Зато монетными данными подтверждается известие Ибн-Хал-дуна о том, что Хаджи Тарханом (Астраханью) в 776 г. х. владел Черкес-бек, бивший там именно в этом году свои монеты. [509] Не подлежит сомнению, что Хаджи-Черкес Ибн-Халдуна и Черкес-бек одно и то же лицо.
508
В. Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 374 (арабск. текст), стр. 391 (русск. перев.).
509
А. Марков, ук. соч., Дополнения, стр. 860.
Во второй половине 70-х годов, незадолго до появления Тохтамыша в Поволжье, действовал еще Арабшах. монеты которого чеканили в Новом Сарае в 775 и 779 гг. х., т. е. с 1373 и до 1378 г. [510] Судя по персидскому сочинению неизвестного автора XV в., посвященному вопросам родословного древа монгольских султанов, Арабшах был из ак-ордынской ветви Джучидского дома. [511] О его ак-ордынском происхождении говорит и Никоновская летопись: "Того же лета (1377, - А. Я.) перебежа из Синие Орды за Волгу некий царевичь, именем Арашна, в Мамаеву Орду Воложскую, и бе той царевичь
510
А. Марков, ук. соч., стр. 477.
511
В. Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 54 — 55. См. также: П. Савельев. Тетюшский клад. ТВО, ч. III, вып. 3, стр. 431.
512
ПСРЛ, XI, Никоновск. летоп., стр. 27, под годом 6885 (1377).
За свой собственный риск и страх, без всякого контакта с другими соперничавшими ханами, в том числе и Мамаем (подставной хан в это время Мухаммед-Булак), Арабшах в 1377 г. двинулся походом на русские земли, по направлению к Нижнему Новгороду. Димитрий Иванович собрал полки и направился навстречу татарам. Не встретив их, он вернулся домой, а полки на всякий случай отправил дальше. Так, нигде не находя и признаков татар, воеводы московского князя дошли до реки Пьяны, впадающей в реку Суру. Здесь русским поведали, что Арабшах со своим войском находится далеко "на Волчьих водах". [513] Воеводы решили тогда, что им ничто не угрожает и что они могут отдохнуть после длительного похода. Не укрепив своего лагеря и не поставив дозоров, воины сняли с себя тяжелые доспехи и побросали вооружение, а "князи их и бояре, и вельможи и воеводы, утешающеся и веселящеся, пиюще и ловы деющи, мнящеся дома суще". [514] Пока в русском лагере шло это веселие, мордовские князья, которые играли роль проводников и пособников татар, предательски сообщили им о состоянии русского войска. Арабшах быстро подошел к беспечному лагерю, окружил его со всех сторон и неожиданно ударил на фактически безоружных людей. Большинство русских было тогда перебито, как из числа знати, так и простых воинов. Только небольшие остатки спаслись бегством. Перед Арабшахом открылась свободная дорога на Нижний Новгород, где он и появился совершенно неожиданно для всех. Неподготовленный и не имеющий воинов город не мог оказать сопротивления, жители его в большинстве бежали вверх по Волге, а татары бросились в оставленные кварталы города, ограбили их, полонили оставшихся безоружных людей, пожгли большинство домов и ушли. Больше сведений об Арабшахе мы не находим ни в летописях, ни в восточных источниках. По-видимому в Золотой Орде Арабшах играл роль еще только один год, так как монеты с его именем, чеканенные в Новом Сарае, встречаются под 779 г. х. (= 1377 — 1378). Соперником Арабшаха в Поволжье был еще один хан, также происхождением из Ак-Орды и также принадлежавший к Шейбановской ветви Джучидской династии. Имя этого хана, если судить но монетам, Каган-бек, а по упомянутому выше неизвестному персидскому автору XV в. — Каан-бек. [515] От него дошло до нас несколько монет 777 г. х., битых в Новом Сарае, которым он владел по-видимому очень недолго, едва ли весь этот год. Более, подробных сведений о Каан-беке мы не имеем.
513
Там же.
514
Приток Донца.
515
В. Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II. стр. 54 — 55. 19 Золотая Орда и ее падение.
Подводя итоги тому, что делалось в 70-х годах в Золотой Орде, мы можем вкратце сказать следующее. Сколько Мамай ни старался подчинить всю Золотую Орду, ему это не удалось. Поволжьем он так и не овладел и только весьма короткое время был хозяином Астрахани и Болгар. В основном богатое Поволжье оставалось за соперничавшими ханами, по большей части из ак-ордынской ветви Джучидской династии. Эти ханы не удерживались на престоле свыше трех лет, враждовали между собой — и все-таки были сильны настолько, чтобы не отдать Поволжья Мамаю. Так последний и не объединил Улуса Джучи под своей властью. В этом отношении московский князь Димитрий Иванович, в смысле завоевания морального авторитета в общерусском масштабе, преуспел больше. А между тем Мамай прекрасно понимал, что неуклонный рост Москвы и ее удельного веса в общерусских делах приведет к решительному столкновению с татарами, ибо на его глазах русские князья уменьшали дань, которую они выплачивали в Орду. Ведь он не мог не видеть, как сильно сократились ее размеры по сравнению с тем, что выплачивалось при ханах Узбеке и Джанибеке, каких-нибудь тридцать-сорок лет назад. Не мог Мамай не понимать и того, что Москва сделает сама попытку если не совсем свергнуть татарщину, то по крайней мере значительно облегчить узы своей зависимости. Принимая все это во внимание, станет понятным, что Мамай стал готовиться к походу на Русь не в плане простого грабительского набега, как это сделал в 1377 г. Арабшах, а с целью решительного ослабления и нового подчинения Руси. Как попытку как пробу такого наступления и нужно рассматривать поход Мамая на Нижний Новгород и Москву в 1378 г. Известно, что Нижний ему удалось взять и ограбить, а к Москве войска его допущены не были. Димитрий Иванович погнал отправленную Мамаем рать ордынского князя Бигича за реку Оку. На реке Воже произошло столкновение между русскими и татарами. На этот раз русские одержали полную победу. Татары бежали, оставив огромное количество убитых. На Мамая Вожское поражение 1378 г. произвело очень тяжелое впечатление. Об этом стало известно и на Руси, во всяком случае в летописном повествовании о битве на Куликовом поле настроение Мамая после поражения на Воже нашло свое отражение. Мамай "много о сем сетуяше и скорбяше и плакаше", советники же, его утешая, говорили: "Орда твоя оскудела и сила твоя изнемогла; но имаши богатства и имениа без числа много, да наимствовав Фрязы, Черкасы, Ясы и другиа к сим, да воинства собереши много, и отомстиши кровь князей своих….". [516] Мамай не мог — ради поддержания ордынского авторитета — оставить без внимания Вожское поражение. Два года он потратил на подготовку к новому походу; считал, что у него много шансов на победу, так как политическая обстановка была для него благоприятной. Ему обещал поддержку литовский князь Ягайло, который не хотел усиления московского князя; обещал Мамаю покорность и рязанский князь Олег, — он очень боялся татар, так как был непосредственным соседом Орды и в случае сопротивления первым получал от них удары. Историческое повествование о походе Мамая 1380 г. и о знаменитой битве на Куликовом поле, находящееся в составе Никоновской летописи, представляет собою выдающийся исторический документ. Он не только проникнут глубоким патриотизмом, не только хорошо литературно отработан, но и содержит много интересного фактического материала, а главное стоит на уровне глубокой политической зрелости и мудрости. Памятник этот — прекрасный показатель того, насколько Московская Русь сознавала не только общерусское, но и всеевропейское значение победы над войсками Мамая. Во время службы и провозглашения вечной памяти всем погибшим за Русь на Куликовом поле "рече сам князь великий: "буди вам всем братиа и друзи, православнии христиане, пострадавшей за православную веру и за все христианство на поле Куликове, вечная память"". [517]
516
ПСРЛ, XI, стр. 46.
517
ПСРЛ, XI, стр. 65 — 66.
Летописная повесть сообщает ряд весьма интересных деталей, характерных для обеих сторон — для Димитрия Ивановича и Мамая. И на этот раз Мамай инициативу столкновения взял в свои руки. Автор повествования приписывает Мамаю большие замыслы. "Царь Батый пленил всю Русскую землю и всеми странами и всеми ордами владел, также и Мамай мыс-ляше во уме своем, паче же в безумии своем". [518] Когда о намерении Мамая стало известно князю Олегу Рязанскому, он, как всегда, испугался и решил сразу же сообщить о своей верности Орде и Мамаю. Тотчас же Олег написал обо всем великому князю литовскому Ягайло и предложил совместную политику покорности и даже помощи татарам. Это было полным предательством русской земли и именно так сознавалось русской летописной историографией.
518
ПСРЛ, XI, стр. 47.