Золотая Opдa и eе падение
Шрифт:
Бесспорными являются события 1469 г., сведения о которых опираются на документальный материал. [828] Так, на основе письма от 18 Раби II 874 г. х. (= 25 октября 1469 г.) Менгли Гирея к турецкому султану Мухаммеду II [829] ясно, что в том же году войска турецкого султана под командой Якуба напали и ограбили Кафу.
Следующее письмо Менгли Гирея, датированное 15 февраля 1475 г., на имя одного из вельмож того же турецкого султана дает весьма интересные, но не совсем ясные данные. В 1475 г. кто-то захватил Кафу и посадил Менгли Гирея в темницу. Турецкое войско во главе с Кедюк Ахмед Пашой в самом начале 1475 г. освободило Менгли Гирея [830] и подчинило Кафу себе, лишив ее независимости. Кто же мог посадить Менгли Гирея в темницу?
828
К. В. Базилевич после исследований В. В. Вельяминова-Зернова и В. Смирнова более других занимался этим темным пятилетием, имея возможность привлечь переписку из архива турецкого дворца Топкапы Сарай.
829
К. В. Базилевич, ук. соч., стр. 36 след.
830
К.
Нет никаких оснований считать, что это были турки-османы, так как они высадились в Крыму и захватили Кафу уже после того, как Менгли Гирей был посажен; нет также никаких данных думать, что Менгли Гирея посадили генуэзцы, это было им не по силам. Можно высказать предположение, что Менгли Гирей был посажен в темницу в Кафе главным своим врагом, Ахмед-ханом, который и захватил вместе с Крымом и торговый генуэзский центр. Остается неясным, что было с Менгли Гиреем после его освобождения из темницы в Кафе.
Старая историческая традиция, опирающаяся на восточные повествовательные источники, уводила Менгли Гирея в Турцию ко двору Султана Мухаммеда II, откуда он только в 1478 г. появился в Крыму в качестве восстановленного крымского хана, но уже вассала Турции. В эту схему прекрасно между прочим укладывается сообщение русской летописи (Воскресенской) о событиях в Крыму 1475 — 1476 гг. Летописец сообщает, что в 1475 г. турки захватили Крым и Кафу и стали хозяевами в стране, поставив от себя ханом Менгли Гирея. Под 1476 г. тот же летописец сообщает, что на Крым напал Ахмед-хан и подчинил его себе, прогнав Менгли Гирея. [831] Не убежал ли он тогда в Турцию? Известно, что Ахмед поставил в это время в качестве своего ставленника правителем Крыма Джанибека, в русской транскрипции Зенебека. Имеются все основания считать, что Джанибек от имени Ахмед-хана и управлял Крымом в 1476 — 1478 гг. Во всяком случае об этом говорят русские источники. [832] Этот факт между прочим отмечает и К. В. Базилевич, рассказывая о русском посольстве в Крым в 1477 г., причем адресатом был Джанибек.
831
ПСРЛ, VIII, стр. 181, 183. В. В. Вельяминов-Зернов, ук. соч., стр. 112. — См. также стр. 100 — 112 его труда, где привлечены все сведения из повествовательных источников (русских, восточных, польских) об этом запутанном пятилетии с 1474 по 1478 г.
832
В. В. Вельяминов-Зернов, ук. соч., стр. 123.
В связь с этими неудачами Менгли Гирея в Крыму и нужно поставить посольство 1476 г. хана Ахмеда к Ивану III. В Москве явился ханский посол по имени Бочюк, вместе с ним — купцы со многими товарами, преимущественно конями. Посол потребовал личного приезда Ивана III в ханскую ставку, что уже само по себе звучало как давно забытый пережиток и не могло не задеть чести русского государя. Иван III, конечно, ехать отказался и послал вместо себя Бестужева в качестве посла. К. В. Базилевич, говоря о посольстве 1476 г., высказывает следующие соображения: "Есть все основания полагать, что причиной вызова великого князя был отказ в уплате, выхода"". [833] Положение свое автор аргументирует весьма серьезно. Мы не собираемся его опровергать. Конечно, это сыграло огромную роль, однако дело было не только в "выходе", которого не хотел давать Иван III, а и в том, что трудно было найти более благоприятный момент для нажима на Ивана III, чем 1476 г., когда главный союзник Ивана III, Менгли Гирей, перестал быть хозяином Крыма и вынужден был искать покровительства и защиты в Турции.
833
К. В. Базилевич. ук. соч., стр. 34.
Как и при каких обстоятельствах вернулся Менгли Гирей в Крым в качестве вассального Турции крымского хана, мы не знаем. Одно ясно: османской Турции было выгодней держать в качестве вассалов Гиреев, чем ставленников хана Большой Орды, т. е. хана Ахмеда.
Возвращение Менгли Гирея к власти в Крыму в качестве вассала Турции произошло по-видимому в 1478 г. [834] Едва ли тогда современники могли правильно оценить историческое значение этого факта. Едва ли кто-нибудь мог предвидеть, какую печальную роль в истории Крыма в позднем Средневековье сыграет османская Турция. Впрочем в XV в. вассальное состояние крымского хана мало сказалось на его политике в Восточной Европе. Силою вещей крымский хан должен был пойти в союзе с Москвой против Большой или Великой Орды хана Ахмеда и против Казимира IV. Иван III был хорошо осведомлен о положении дел на юге и, учитывая дальнейший ход событий, вел через своего посла Ивана Звенеца соответствующие переговоры с Менгли Гиреем, [835] второй раз занявшим ханский престол в Крыму. Параллельно шли переговоры о союзе и у другой стороны. Ахмед-хан и Казимир IV явно готовили совместное нападение на Московскую Русь.
834
Spuler, ук. соч., стр. 180.
835
Сб. Русск. историч. обид., том 41,1884, стр. 17 — 24. — К. В. Базилевич, ук. соч., стр. 42.
К. В. Базилевич в своей не раз упоминавшейся статье правильно объясняет политическую обстановку в Восточной Европе в начале 1480 г. "Окончательное уничтожение самостоятельности Новгорода в 1478 г., - пишет он, — вызвало новую активизацию враждебных России сил". [836] Против Москвы собралась огромная коалиция, в которую вошли Казимир IV, Ахмед-хан, Ливонский орден и немецкие города Прибалтики. [837] Стоит ли говорить о том, как велика была опасность, нависшая над молодым Русским государством. Ливонский орден и немецкие города хотя и отвлекли часть русских сил, однако были отбиты с большим для себя уроном, особенно магистр под Псковом.
836
К. В. Базилевич, ук. соч., стр. 43.
837
К. В. Базилевич, ук. соч., стр. 43.
У Казимира IV появились осложнения в самой Литве, а также реальные угрозы
838
Сборник в честь С. Ф. Платонова. Петербург, 1911.
839
Вести. Моск. унив., 1948, Л" 1.
Заслуга последнего исследования К. В. Базилевича в том, что он привлек к освещению этого вопроса ярлык Ахмед-хана Ивану III, дошедший до нас в русском переводе и не привлеченный исследователями до К. В. Базилевича. Автор доказал его подлинность и показал его историческую значимость как нового источника. Известно, что в начале зимы 1480 г. Ахмед-хан под влиянием наступающих холодов, не получив помощи от Казимира IV. ясно увидел, что военная обстановка складывается в пользу Ивана III. Считая в дальнейшем свое пребывание опасным, он и решил сняться с лагеря и повернуть назад в степь. К. В. Базилевич прав, [840] когда доказывает, что ярлык Ахмеда написан в момент отхода с берега Угры в конце октября или в начале ноября 1480 г. Вслед за автором и мы повторим примечательные слова ярлыка.
840
К. В. Базилевич, ук. соч., стр. 45.
"А нынеча если от берега пошол, потому что у меня люди без одеж, а кони без попон. А минет сердце зимы девяносто дней, и аз опять на тебя буду, а пить ти у меня вода мутная". [841] Ярлык от имени Ахмеда Ивану III написан резким языком и полон угроз. Он требует от Ивана III: "И ты б мою подать в 40 день собрал: 60 000 алтын, 20 000 вешнею, да 60 000 осеннею, а на себе бы еси носил Батыево знамение у колпока верх вогнув ходил, занеж вы блужные просяники. Только моея подати в 40 день не зберешь, а на себе не учнеш Батыево знамения носити, почен тобою в головах, и всех твоих бояр з густыми волосы и с великими бородами, у меня будут; или паки мои дворяне с хозовыми сагодаками и с софьяными сапоги у тебя будут". [842] В летописи сохранилось упоминание о переговорах Ахмеда с Иваном III с указанием на резкость Ахмеда, требовавшего, чтобы Иван явился лично к нему в ставку и привез ему "выход". Та же летопись указывает, что Иван III в том и другом отказал. Одиноко стоит известие, сохранившееся у Казанского летописца, о том, что Ахмед-хан отправил "к великому князю Московскому послы своя, по старому обычаю отец своих и з басмою, просити дани и оброки за прошлые лета. Великий же князь ни мало убояся страха царева и, приим басму лица его и плевав на ню, низлома ея, и на землю поверже, потопта ногама своима". [843]
841
К. В. Базилевич, ук. соч., стр. 45.
842
К. В. Базилевич, ук, соч., стр. 31.
843
ПСРЛ, XIX, Казанский летописец, 6 — 7.
Судя по контексту, известие это должно быть отнесено к упомянутому посольству Ахмеда к Ивану III в 1476 г. Ужо давно установилось в исторической науке полное недоверие к этому рассказу, главным образом к тому месту рассказа, где говорится о "басме лица его", [844] что с точки зрения мусульманских представлений маловероятно для хана-мусульманина, каким был Ахмед. [845] Однако рассказ этот сохранил свое символическое значение, так как народное сознание с событиями 1476 и 1480 гг. связывало конец татарского ига и "запустение Золотой Орды". Тот же Казанский летописец пишет: "Бысть же зло-горькая та и великая власть варварская над Рускою землею от Батыиева времени по царство то же Златые Орды царя Ахмета". После Ахмед-хана, который в 1481 г. на берегу Донца был убит в сражении с Айбеком, Орда все больше распадалась на отдельные части, и в среде борющихся ханов ни у кого не было способностей для создания сильной державы. Одно еще держалось: прочное наследие недавнего прошлого — вкус и привычки к грабежам и даням с Руси, Для этого ханы иногда временно объединялись, используя наличность неизжитых феодализирующих сил в самой Руси. Ханские послы из Сарая или временных ханских ставок ездили по старой привычке в Москву, но далеко не всегда добивались и малой доли того, что там искали. Да иначе и быть не могло. Русь была сильной и независимой державой, гордо отстаивающей свою честь, и не случайно тот же Казанский летописец свою 5-ю главу, которую он начинает сразу же после события 1380 г., наименовал: "О конечном запустении Златыя Орды; и о царе ея, и о свободе, и о величестве Руския земли, и чести, и о красоте преславного города Москвы". [846]
844
П. Mелиоpанский. Что такое "басма" золотоордынских послов хана Ахмата. ЗВО, XVII, стр. 0129 след. — К. А. Иностранцев. К вопросу о басме. ЗВО, т. XVIII, ст. 0172 след. — А. А. Спицын. Татарские байсы. Изв. Археограф, комисс., вып. 29, 1909.
845
Впрочем, известный тюрколог П. Мелиоранский (в упомянутой выше статье) не видит ничего невероятного в изображении лица на басмелайцзе. См.: П. Мелиоранский, ук. соч., стр. 0131 след.
846
ПСРЛ, XIX, стр. 8.