Золотая струна для улитки
Шрифт:
– Тогда давайте поедем вместе! В Москве – другие возможности, покажем Наталку специалистам.
– Спасибо. Спасибо тебе, Марат! Только не могу я, не могу взвалить на тебя такую обузу. Она ведь тебе даже не дочь.
– Это не имеет значения.
– Имеет, не имеет… Нечего воздух сотрясать. Попользовались мы твоим благородством, и будет. И тебе спокойнее будет, и мне. Телефон есть – созвонимся, свидимся.
Марат уходит в комнату, достает из-под кровати пыльный чемодан. Он привык уважать старших и не привык быть незваным
За спиной скрипит дверь, Наталка проскальзывает в щелочку, хватает Марата и утыкается ему живот. Он чувствует странное щекотание, девочка шевелит губами. Марату мерещится, что он слышит неразборчивые звуки. Или это действительно так?
– Что? Что, Наталка?! Ты хочешь что-то сказать?
Кивок, молчание, сдавленный шепот, возглас – и громкий, разбуженный, требовательный крик:
– Не уезжай!
Врач наблюдает за Маратом, следит за бегущей в его глазах строкой воспоминаний и снова снимает очки.
– Вот видите, она заговорила благодаря вам, а не благодаря мне. Вам и карты в руки. Если хотите, можете, конечно, обратиться к другому психологу, но не думаю, что это даст результат. Девочка выбрала вас, ей не нужны другие лекари. Наберитесь терпения и ищите. Ищите, что ее зацепит, заставит среагировать.
– Все лежишь?
– Угу.
– Может, сходим куда-нибудь?
– Неохота.
– Почитай что-нибудь.
– Да ну…
– А бабушке убрать поможешь?
– Помогу.
– А в магазин сходишь?
– Нет.
– Почему?
– Дорогу переходить надо.
– Там светофор.
– Все равно. Я боюсь.
– Наталка, девочки пришли, гулять зовут.
– Не пойду.
– Почему?
– Не хочу.
– А что ты хочешь?
– Ничего.
– Во Дворце спорта – крытый каток. Пойдем кататься поучимся.
– Я боюсь.
– В этом нет ничего страшного. Так здорово. Скользишь по льду и…
– Можно упасть. Я боюсь.
– Подними кисть повыше. До-диез, ре-диез и опять до. Почему ты не играешь? Мы же выучили ноты, и ты любишь музыку.
Молчание.
– Я думал, ты хочешь научиться. Тебе же нравился собачий вальс.
– Все равно под него теперь танцевать некому.
– Хочешь, опять заведем собаку?
– Нет, я боюсь.
– Тебе не скучно со мной, Наталка?
– Нет.
– А мне с тобой скучно. Я прихожу и все время тебе что-то рассказываю, где был, кого видел. А ты мне ничего не рассказываешь.
– А я не знаю, что рассказать.
– Это потому, что ты в школу не ходишь.
– У нас там в прошлом году одна девочка споткнулась на лестнице.
– И что?
– Руку сломала.
– Бедняга.
– И я боюсь.
– Ты не умрешь, Марат?
– Пока не собираюсь.
– Просто. Боюсь.
– Смерти?
– Вдруг ты умрешь, как мама? Вдруг я умру?
– Ты не умрешь.
– Откуда ты знаешь?
– Ты еще маленькая.
– Маленькие тоже умирают.
– А ты не умрешь.
– Она боится смерти.
– Это нормально.
– Но я не знаю, что делать.
– Говорить о жизни. Она пошла в школу? – Врач глубокомысленно поправляет очки.
– Пошла.
– А что она делает дома?
– Уроки, телевизор смотрит, сказки читает. Но все как-то тускло, без эмоций. Гулять не ходит, в кино не смеется, спортом не занимается.
– А вы пытались увлечь?
– Таскал ее в шахматную секцию.
– Странный выбор!
– А что прикажете делать?! В бассейне она утонет, на катке разобьется, а в фехтовании ее зарежут.
– Она так говорит?
– Она так думает. И нет ничего на свете, что было бы интереснее этого безумного страха.
– Вы так считаете? Напрасно. Вспомните, чем она занималась.
– Балетом, но это исключено.
– Думайте, Марат. Ищите варианты.
– Садись, сейчас начнется.
– А мы правда на экзамене?
– Тише. Правда.
– Разве бывает экзамен по танцу?
– Бывает.
Марат привел Наталку в театральный институт, договорился со знакомым членом аттестационной комиссии. Экзамен по танцу здесь есть, но встреча с пуантами исключена.
– Ты посмотришь выступления, поставишь оценки, и мы пойдем в зоопарк?
– Да. Потерпи.
– Ладно.
На сцене четыре киргизские красавицы исполняют национальный танец. Марат с удовольствием отмечает пластику движений, красивые костюмы, длинные косы.
– А тебе обязательно всех посмотреть?
– Обязательно.
Зажигательный акробатический рок-н-ролл не оставляет равнодушными даже членов комиссии. В зале слышится постукивание носков и пяток, звучат аплодисменты.
– Это скоро закончится?
– Еще только началось. Потерпи!
Яркие цвета восточных сказок мелькают монистами на телах следующей группы студенток. Звучит всем известная мелодия Таркана. Солистка стреляет глазками и вслед за турецким певцом призывно чмокает губами, глядя на Марата.
– Вот уродина!
– Что ты, Наташ?! Смотри, как красиво танцуют.
– Отвратительно. Пошли уже наконец отсюда.
– Прекрати! Ведешь себя как маленькая. Сейчас вообще без зоопарка останешься.
Ча-ча-ча.
– Когда это закончится?
Сударушка.
– Скукотища!
Брейк-данс.
– Роботы какие-то.
Румба.
– Фу!
Фокстрот.
– Гадость!
Черное трико, красная юбка, пурпурная роза в атласных волосах, перламутровый гребень, стоны гитары, трепет веера и барабанная дробь женских ног.