Золотко или Принцесса для телохранителя
Шрифт:
— Я никуда не поеду, Илларион. Я никаких документов не подписывала и не собираюсь. К бабушке я так же не имею больше никакого отношения, так что с финансовыми обязательствами разбирайтесь сами. Без меня. Я остаюсь здесь и это мой выбор, к которому ты не имеешь никакого отношения. Ты мне никто, запомни, пожалуйста. Я сама разберусь как, с кем, и в каких условиях жить.
По-моему, после этих слов, сказанных мягким, вежливым, но непреклонным тоном, Ларуша перекосило. Слегка. Я даже волноваться стала, как бы его удар
Ан, нет, оправился иностранец, на удивление, быстро. По крайней мере, через каких-то пару секунд его лицо перестало напоминать кожуру лимона после микроволновки, а еще немного и появилась бы знакомая гаденькая улыбочка.
Но вмешался Богдан, улыбнувшись, привычным жестом приобнимая меня за плечи:
— Ты слышал. Желание дамы — закон.
— Ты же понимаешь, Полонский, так легко всё не закончится, — сунув руки в карманы, только и усмехнулся Ларуш.
Ба-а-абушка моя крестьяночка… Он что, реально собрался так просто отступить?
— Как знать, — пожал плечами Богдан.
— Мы еще поговорим, Ларуш, — добавил Никита, собственническим жестом обнимая заметно успокоившуюся Кристину. — Но не здесь и не сейчас.
И что вы думаете? Это моська французская просто взяла, усмехнулась… и ушла! Вот же ж засранчик заграничный, круассан доморощенный, плавательная шапочка на ножках, он и тут умудрился последнее слово за собой оставить!
Честно говоря, в столь простое разрешение конфликта не верилось от слова вовсе. Ну как-то уж слишком легко и просто это получилось, не считая легкого мордобоя и заметно упавший градус настроения всех присутствующих. Но что было, то было: когда заметно успокоились все псы без исключения, и вернулся Север, отправившийся в самовол… проводить нашего неприятного гостя, конечно же, мы поняли, что, наконец, реально остались одни.
Даже странно как-то.
— Гад, — я уткнулась в грудь своего мужчины, сердито пыхтя. — Гад, козел и сволочь! Умеет же он испортить настроение!
— Это еще цветочки, — задумчиво отозвался Андрюшка, вглядывающийся в темень приусадебного участка. — Он еще долго будет вам нервы портить.
— Сонбэ, у тебя прям талант успокаивать людей.
— Прости, нуна, — Эрик пошкрябал пятерней в кудрях на затылке. — Надо было его давно послать открытым текстом, да все как-то не получалось.
— Фигня-война, главное маневры, — отмахнулась я. — Нам не привыкать. Кристи-и-и-ин… Ты это, как там? Жива после первого боевого крещения в суровых реалиях свободной жизни?
— Жива, — откликнулась она, даже не взглянув в мою сторону. Да и не удивительно: все это время она,
— Да, — слабо, но все-таки заметно улыбнулся Аверин. Блин, да я аж дышать перестала, дожидаясь его ответа! — Да, Золотко. Я тебе верю.
— Ур-р-ра-а-а-а! — моя нескромная светлость аж запрыгала от радости, наблюдая, как целуется сладкая парочка, прошедшая, наверное, самое тяжелое из их прошлых и будущих испытаний. Что поделать, доверие, увы, штука хрупкая и очень, очень зыбкая… Я-то знаю, о чем говорю! — Теперь сие событие нужно отметить! Кто «за»?
— Я не против, — согласился Богдан, давно и не понаслышке знающий, что меня не остановить.
— Кстати, да, хорошая идея! — тут же радостно подпрыгнул всегда легкий на подъем Кальянов. Андрей поддержал его простым кивком головы, Курт молча отсалютовал рукой, с настороженностью косясь на развеселившихся псов, у которых, по всей видимости, после исчезновения основного раздражителя сработал переключатель — Макс уже начал подкрадываться к нему на полусогнутых, состроив самую хитрую морду из имеющихся у него в немалом запасе.
Короче, нас бы ждала великая праздничная попойка… если б не одно большое такое «но» озвученное вкрадчивым женским голоском, принадлежащим вчерашней Рапунцель:
— Ань… а когда вы собиралась мне сказать, что Дан — это и есть Богдан Полонский, тот самый сын миллиардера, за которого бабушка собиралась меня выдать замуж до Ларуша?
Секунда повисшей тишины. Две, три, пять, десять…
А потом весь Маврикий огласил мой шокированный вопль:
— Чего?! Какого фига моего жениха снова собирались женить на ком-то левом, а я опять не в курсе?!
Ну, скелетоны в панталонах… Я так реально не играю!
Глава 18
— Весёлый мертвец — пастырь черных овец… Собрал он во-о-о-ольный сброд. И вдаль погнал их по волнам ветер вольных вод, — в полголоса напевала Аня песню из «Пиратов карибского моря», увлеченно раскрашивая простыми карандашами Черную жемчужину — раскраску-антистресс.
Понятия не имею, где она ее взяла на борту самолета, но… Реально затягивает!
И успокаивает, что ни говори.
Мне достался, как это ни странно, изображение Летучего голландца.