следующего дня небольшой отряд, поднявшись на вершину крутого холма, вышел наконец из лесу. Внизу, далеко у подножия, вытянувшись неровными полосками вдоль крутого берега величавой реки, показались ряды покосившихся изб. Окруженные со всех сторон водой и лесом, они казались серыми мазками живописца, искусно нанесенными им на огромном полотне таежной природы – столь живописной, знакомой и близкой сердцу показалась открывшаяся взору картина. Круглов остановил коня, стянув с головы фуражку, обтер лицо и, прищурясь, посмотрел на скупое осеннее солнце.
– Глуховка… – негромко произнес он.
Павел покосился на командира:
– Стосковался?
– А то как же… – Круглов вздохнул. – Четыре года минуло…
Григорий резко развернул лошадь и обратился к ожидавшим команды чекистам:
– Внизу, хлопцы, Глуховка! Невелика деревенька, да только по сведениям ее председателя, именно здесь в последний раз
и видели отряд Дункеля! – Круглов понизил голос. – Дядьку Остапова знаю хорошо. Крестный мой. Человек проверенный. Охотник добрый и товарищ надежный – не один год отец мой промышлял с ним в тайге… Так что верить ему можно! А по словам его, у Дункеля человек десять. Но вот в деревне ли он или ушел – того мы знать не можем. Посему поступим так: я с одним из вас спущусь вниз и выясню, что да как. Если беляков нет – дадим сигнал. Ежели там – будем ждать Прокопенко, и ночью возьмем их у местного мародера Чалого – у него бандиты, кажись, и постуют. Все понятно?
– Не все, – буркнул Калюжный. – Не здорово, Григорий Михайлович, что командир сам пойдет… Случись что – отряд без головы останется! Да и не сдали бы нас твои земляки… Тогда и Прокопенко ждать будет некогда – уйдет Дункель.
– Вот потому и надо идти мне, – отрезал Круглов. – Я для них свой, местный, – и расскажут все без опаски, да и сдавать своего никто не станет. Так что давай мне человека – и кончим разговор!
Павел минуту погарцевал на вдруг забеспокоившейся лошади и громко выкрикнул: