Золото императора
Шрифт:
— Значит, ты согласен выступить в роли доносчика на колдуна Гортензия? — прямо спросил старого негодяя Пордака.
— Разумеется, мой мальчик, — развел руками Эквиций. — Ради тебя я готов пойти даже на грех лжесвидетельства. Но ведь ты отлично понимаешь, как отнесутся к словам бывшего раба сильные мира сего. Нам нужно куда более веское слово, а еще лучше — пергамент, подписанный авторитетным человеком. Авторитетным не только в глазах обывателей, но и в глазах императора. И таким человеком, вне всякого сомнения, является падре Леонидос.
— Ты
— Конечно, — кивнул Эквиций. — Нам придется смазать колесо, чтобы оно завертелось в нужном направлении. Если мы уложимся в сто тысяч денариев, то можешь смело считать, что тебе сильно повезло.
Эквиций был прав, но Пордаке от этого не стало легче. В конце концов, это были его деньги, нажитые непосильным трудом. Префект анноны после столь большого кровопускания вполне мог снова опуститься на дно, с которого ему с таким трудом удалось подняться на поверхность, и затеряться там навсегда.
— Значительную часть убытков мы сможем возместить, светлейший Пордака, но для этого нам придется не только пошевелить ногами, но и поработать головой.
— Каким образом? — удивился префект анноны.
— Есть у меня на примете одна блудница, продавшая душу дьяволу, — сказал Эквиций, и глаза его сверкнули ненавистью.
— Уж не Лавинию ли ты имеешь в виду? — насторожился Пордака.
— Я имею в виду Ефимию, вдову патрикия Варнерия, несостоявшуюся супругу комита Федустия, которую после его смерти некому защитить. Это она спуталась с демоном, вызванным Гортензием из глубин ада.
— Боюсь, что это трудно будет доказать, — с сомнением покачал головой Пордака. — На защиту Ефимии встанут очень влиятельные люди. И вовсе не из любви к прекрасной вдове, а из шкурных соображений. Этак ведь любую римскую матрону, переспавшую с язычником, отцы церкви могут обвинить в связях с дьяволом. А потом, у нас нет свидетелей. Показания рабов никто слушать не будет.
— Ты прав, светлейший, — усмехнулся Эквиций. — Но рабы нам не нужны. Свидетелями у нас будут отцы христианской церкви, а также чиновники императора Валентиниана, неподкупные Перразий и Серпиний.
— Ты сошел с ума, Эквиций, — застонал Пордака. — У меня не хватит денег, чтобы их подкупить.
— Они будут свидетельствовать даром, мой мальчик. Понимаешь, даром. Ибо мы покажем им демонов во всей красе. Не может же дьявол оставить свою подругу в беде.
— Ты хочешь вызвать дьявола, старик?! — ужаснулся Пордака.
— У тебя сегодня не все в порядке с головой, светлейший, — вздохнул Эквиций. — Зачем нам вызывать дьявола, если под рукой у нас есть мошенник. Ты помнишь Велизария?
— Это тот самый фокусник, что потешал публику в театре Помпея?
— Вот именно, — кивнул старик. — Велизарий утверждает, что учился своему искусству у халдеев, но, естественно, лжет. Тем не менее он умеет изрыгать огонь из пасти и морочить голову обывателям своими превращениями.
— Впечатляющее
— Отцы церкви не ходят в театры, мой мальчик, — усмехнулся Эквиций. — Они считают его порождением Сатаны. На представлениях Велизария беснуется чернь, там нет места не только святым отцам, но и благородным мужам.
— Остается найти людей, которые способны изобразить выходцев из ада, — с сомнением покачал головой Пордака.
— Долго их искать не придется, — пожал плечами Эквиций. — Лучше варваров Руфина нам демонов не найти. Тем более что о них по Риму уже идет дурная слава.
— Твоими стараниями?
— Нет, светлейший Пордака, — скорбно вздохнул старик. — Возможно, эти люди не демоны, но их магическую силу многие римляне уже испытали на себе. Ты когда-нибудь видел, светлейший, чтобы шестерки выпадали четыре раза подряд?
— Ну, если как следует поработать над игральными костями, то можно достичь и более впечатляющего результата.
— В том-то и дело, что кости самые обычные, — взъярился невесть от чего Эквиций. — Они обыгрывали самых искусных мошенников Рима. Допело до того, что люди просто боялись садиться с ними за стол. Урожай, который они собрали в притонах Рима, оценивают по меньшей мере в сто тысяч денариев.
— Однако ты хватил старик! — не поверил Пордака, проведший за игральным столом немало времени.
— Так утверждает молва, светлейший. А нам эти утверждения только на руку. Если корректор Перразий потребует от нас свидетелей, я приведу ему сотню людей, обчищенных демонами до нитки.
— А где ты найдешь Руфина, старик?
— Это уже моя забота, светлейший Пордака, а ты готовь деньги для падре Леонидоса. И поторопись, мой мальчик, времени у нас в обрез.
У префекта анноны появилось сильнейшее желание бросить все и бежать из Рима куда глаза глядят. Однако он сумел справиться с прихлынувшей к сердцу слабостью. Бежать из Рима значит бежать из империи. А жизнь среди варваров Пордаку не прельщала, и это еще очень мягко сказано. Префект анноны, родившийся и выросший в огромном городе, просто не выжил бы вне привычной среды. И на чужой стороне его ждали бы только нищета и забвение. А для человека честолюбивого нет ничего горше такой участи.
Глава 8 Посланцы ада
Как и предполагал Руфин, Фаустина знать ничего не знала о сокровищах Прокопия. Мятежный комит распрощался с ней еще в Маркианаполе, снабдив на дорогу пятью тысячами денариев и пожелав ей и малолетней Констанции доброго пути. К слову сказать, Констанция за минувшие месяцы здорово подросла и года через четыре обещала превратиться в весьма привлекательную девушку. Для Руфина она и была тем самым сокровищем, ради которого он рисковал головой, но Фронелий был разочарован. И своего разочарования не скрывал ни от Руфина, ни от варваров.