Золото инков

Лиелайс Артур

31 марта 1572 года началась война. Крупные силы испанцев со всех сторон начали наступление на Вилькапампу. Им помогали и подкупленные индейские племена, жившие по соседству с мятежной областью. Испанский авангард так стремительно захватил единственный мост через реку Урубамбу, что индейцы не успели разрушить его. Путь в Вилькапампу был открыт. Тупак Амару отступил в глубь страны, а затем через горы направился на север, рассчитывая на помощь соседних племен. Месяц спустя испанцы захватили главную крепость Вилькапампы, разрушили ее и сожгли дворец инки. Они рыскали в поисках сокровищ, но так и не нашли ничего.

Началось преследование

инки. В июле и августе в горах бушевали метели, и беглецам пришлось очень тяжело, они не могли даже разжечь костер и согреться. И все-таки прошло почти три месяца, прежде чем Тупак Амару был схвачен испанцами.

Закованного в цепи пленника привезли в Куско и бросили в темницу. Начался судебный процесс. Так же, как при суде над Атауальпой, переводчик задавал самые невинные вопросы, а в протокол записывались ответы, в которых подсудимый признавал себя виновным в тягчайших преступлениях. Тупак Амару обвинялся в незаконном захвате власти, убийствах, осквернении христианских храмов, в клятвопреступничестве, воровстве и сокрытии сокровищ инков. Пленник и двадцать его сподвижников были приговорены к смертной казни – инке должны были отрубить голову, остальных – повесить.

4 октября 1572 года осужденных через весь город повели к главной площади Куско. На улицах собрались огромные толпы народа. Магистрат опасался восстания, поэтому пленников охраняли множество вооруженных до зубов испанцев и четыреста воинов из союзных испанцам индейских племен, на площади была размещена крупная воинская часть, располагавшая пушками.

Сначала предали смерти ближайших соратников инки Перед казнью их подвергли таким пыткам, что трое умерли по дороге на эшафот, а еще двое – на площади. Первыми повесили умерших, потом тех, в ком еще теплились признаки жизни. Последним взошел на эшафот инка. Палач взялся за топор. И тут, по свидетельству очевидцев, перуанцы, в огромном количестве собравшиеся на площади, издали такой страшный и мучительный вопль, словно наступил день страшного суда. А инка, оттолкнув палача, поднял руки и обратился с прощальной речью к своему народу и только потом положил голову на плаху.

Отрубленная голова Тупака Амару была насажена на высокий кол и выставлена на площади, а тело похоронено в католическом соборе – перед смертью над инкой совершили обряд крещения. Сам вице-король и епископ Куско участвовали в похоронах, дабы показать перуанцам, что их повелитель отрекся от бота Солнца и принял христианскую веру. Но монахи трудились напрасно – перуанцы приходили в Куско из самых отдаленных мест, чтобы как величайшей святыне поклониться отрубленной голове своего властелина.

Скоро по всей стране распространились слухи, что инка вовсе не убит, что ему удалось бежать и скрыться в горах, он вернется и освободит свой народ. Эта надежда не угасала в течение долгих столетий рабства.

Несмотря на все свое мужество и презрение к смерти, перуанцы потерпели поражение в борьбе с завоевателями. Феодализм оказался сильнее первобытной общины и рабовладельческого строя, бронзовое и каменное оружие не могло соперничать с мушкетами и стальной броней. Не последнюю роль сыграла и католическая церковь, вероломно подрывавшая боевой дух индейцев своим учением о покорности и смирении и одновременно благословлявшая все преступления завоевателей, эксплуатацию и угнетение порабощенных народов.

Вслед за завоеванием страны инков последовало безжалостное уничтожение индейской культуры и общественного

строя, разграбление материальных ценностей, убийство миллионов людей. Ни в одной из стран Нового Света конкистадоры не зверствовали так, как в Перу. В горах и долинах еще долго белели кости перуанцев – немые и жуткие свидетели разыгравшихся здесь кровавых оргий.

Полуголодное существование и непосильный труд на плантациях и особенно на рудниках все больше сокращали численность туземного населения.

По свидетельству многих историков, к началу испанского вторжения в Перу жило двенадцать миллионов индейцев, через сорок лет (около 1580 г.), согласно более или менее достоверным данным, их осталось около 8 миллионов, то есть две трети. А если согласиться с утверждением некоторых специалистов, что до завоевания численность индейцев достигала тридцати двух миллионов человек?

Некоторые буржуазные историки пытались оправдать завоевателей Америки. Кровопролитие, эксплуатация, порабощение – все это, утверждали и утверждают они, присуще человеческой природе и, следовательно, было неизбежным злом. Но таким дешевым приемом нельзя оправдать ни феодальных, ни капиталистических хищников.

До испанского вторжения государство инков не знало нищеты; разруху и голод принесли сюда завоеватели. Раньше в стране не было ни одного нищего, никто не просил подаяния: общество обеспечивало своих членов средствами существования. Первая нищенка, по свидетельству одного из хронистов, появилась в Куско в 1560 году. Эта старая индианка бродила от дома к дому, выпрашивая милостыню. Перуанцы испытывали к ней такое отвращение, что проклинали несчастную женщину и плевали ей вслед, хотя стучалась она только в дома испанцев.

Оросительные системы, в создание которых был вложен громадный труд, пришли в негодность. Возделанные террасы превратились в пустыни. Для обработки земли стали применять более примитивные орудия, чем во времена инков. Продукция земледелия резко сократилась, несмотря на то, что испанцы ввезли сюда ряд новых сельскохозяйственных культур и занялись выгонным скотоводством. От заботливо охранявшихся перуанцами огромных стад лам и альпака сохранились жалкие остатки – и то лишь благодаря тому, что индейцы угнали часть этих животных высоко в горы. По свидетельству хрониста Ондегардо, за четыре года испанцы забили больше лам, чем их было забито за четыре столетия господства инков. Нередко испанцы убивали ламу только для того, чтобы полакомиться ее мозгами.

Страна инков была окончательно разорена. Кровожадные завоеватели, которых великий сын Испании, автор бессмертного «Дон-Кихота» Мигель Сервантес называл «толпой негодяев», сделали свое черное дело – разрушили прекрасные перуанские города и храмы, разграбили гробницы и усыпальницы в поисках золота и серебра. Эти металлы стали буквально проклятием перуанской земли, причиной ее несчастий и разорения. От них веяло дыханием смерти.

Завоеватели надеялись, что наконец-то в Перу воцарились мир и покой – кладбищенский покой. Но полной покорности в Новом Свете им добиться не удалось. То там, то тут вспыхивали индейские восстания. Особенно ожесточенная борьба развернулась на юге Чили, где обитали воинственные племена арауканцев. После казни Гонсало Писарро туда вернулся Педро де Вальдивия. Он понемногу продвигался все дальше на юг и в 1550 году основал в устье реки Био-Био новый опорный пункт – Консепсьон, а в 1552 году – город, названный в его честь Вальдивией.