Золото короля

Перес-Реверте Артуро

Песнь вторая

Приходит стряпчий в собранье, а с ним судейская свора, разбойничкам в назиданье зачесть слова приговора.Привычный к любой невзгоде, Гансуа сидит с парнями, тасует карты в колоде да бьет тузов козырями.Пускай приговор несладок, Гансуа глух, как надгробье. К нему с пригоршней облаток спешит его

преподобье:«Покайся в преддверье смерти, прими причастье святое! » Да только — верьте, не верьте — Гансуа в ответ: «Пустое!Не надо мне отпущенья, хоть даром его ты даришь: чего не вкушал с рожденья, под старость не переваришь! »И он, с оглядкой на моду, подкручивает усищи, заходит с туза и с ходу к себе подгребает тыщи.Он рад картежной победе, как на свободе ликуя, и слышат гости, соседи и прочие речь такую:«Уж коли попался в сети, другого нет поворота.Должна меня на рассвете обнять госпожа гаррота.Вступлю с ней в брак поневоле. Такие, как я, ей милы: обнимет крепко до боли, полюбит — аж до могилы!Ввиду такого событья, прощаясь с земной юдолью, спешу, друзья, изъявить я свою последнюю волю».И молвит, взором пытливым окинув бродяжье братство: «Я кое с кем неучтивым прошу за меня сквитаться!И главное (между нами), чтоб было впредь неповадно, разделайтесь с болтунами». Кивнули ребята: «Ладно».«Предателя ждет расплата. Пожертвуйте, Бога ради, ему хоть вершок булата, а лучше — не меньше пяди!Болтливость — та же зараза. Железо в подобной драме приучит с первого раза держать язык за зубами.Поскольку собрался кворум, прошу перед честным клиром разделаться с тем, которым опознан я, — с ювелиром.Невежлива здесь охрана — не может служить примером. Пускай сержанта-мужлана обучат тонким манерам.Надеюсь, ваша опека не даст грубияну спуску. Да, кстати, — судья Фонсека! Ну, этого — на закускуВоздайте всем по заслугам, со всех взыщите по списку. Прощаясь с каждым, как с другом, вверяю вам Марикиску.Хотя она не девица и не сродни недотрогам, а все-таки не годится ей близко знаться с острогом.Да минет ее невзгода, и в бедах выйдет отсрочка! Засим, такого-то года, числа, имярек — и точка».Гансуа был

прост и краток, и речи недолго длились.Иных пробрало до пяток, а многие прослезились, насупились и в печали сжимали молча стилеты, и клятвенно обещали исполнить его заветы.

Песнь третья

Одной ногою в могиле, а держится образцово Поди-ка в целой Севилье сыщи второго такого!Не сыщешь и в целом свете, засмотришься поневоле — Гансуа в новом жилете, в лиловом длинном камзоле.И пояс ему не тяжек — сутаж, а по краю блестки, и чернь серебряных пряжек видна на башмачном лоске.Но с первым лучом рассвета он с пышностью распростится: заменит бархат жилета убогая власяница.Теперь рассветает рано. «На выход! » — законы жестки: ведь казнь — не род балагана, ее помост — не подмостки.Уже замок отомкнули, и город полон вестями. Гансуа едет на муле со связанными кистями.Горит на груди распятье. Шумит людская лавина. Он всех вокруг без изъятья кивком приветствует чинно.Так на Страстную неделю идут на праздник в округе. В лице ни следа похмелья, не говоря об испуге.Какая стать — молодчина! Храбрец — отвага в избытке! На что уж злая кончина, а, право, берут завидки!Идут к эшафоту с пеньем. Иным не в пример беднягам по шатким его ступеням восходит он твердым шагом.И не теряя рассудка, вещает так принародно:«Конечно же, смерть не шутка, но раз королю угодно!..Почту за честь, умирая, исполнить его веленье». В толпе от края до края несется гул одобрения.Внизу, к эшафоту близко, где всё — бандит на бандите, прекрасная Марикиска следит за ходом событий.Слепцов бродячей артели она наняла для Нико, чтоб в голос его отпели, отчетливо, но без крика.Негоже христианину пропасть, как ветошь на рынке. Гансуа прочел картинно всё «Верую» без запинки.Палач подошел поближе — притих в ожиданье город — «Прости, — он твердил, — прости же!» — вращая железный ворот.Гансуа умер достойно, без судорог и без шуму — как будто сидел спокойно и думал крепкую думу.