Золото Приамурья
Шрифт:
В январе 1897 года издававшаяся в Хабаровске газета «Приамурские ведомости» опубликовала списки главнейших амурских золотопромышленных компаний и их владельцев.
В приведённом списке владельцев Верхнеамурской компании, насчитывающем около полусотни имён, не было уже ни Лубкина, ни Иконникова. А. В. Каншин ещё оставался членом Главного управления компании, но ему принадлежали 1,5 пая из ста, Марии Августовне Бенардаки (мне не удалось выяснить степень её родства с основателем компании) – 2 пая, прочим наследникам – 10 паёв. Правда, достаточно крупные паи имели дочери Д. Е. Бенардаки Вера Дмитриевна Талейран-Перигор (12 паёв) и Елизавета
У Дмитрия Егоровича Бенардаки как и у других удачливых людей было много недругов. Кто-то попрекал его успехами в откупном бизнесе, кто-то тем, что он задёшево скупал земли у разорявшихся помещиков, кто-то эксплуатацией крестьян в деревнях, рабочих на заводах и приисках. Возможно, что какая-то часть упрёков имела под собой основания. Но думается, что большая их часть всё же была рождена завистью. Недоброжелатели не могли или не хотели понять, что Бенардаки попросту имел талант в предпринимательстве, что он – замечательный экономист-практик, который мог найти выгоду там, где другие её не видели, или видели с опозданием, или видели, но боялись риска.
Даже те, кто был достаточно близок к миллионеру, на людях словно стыдились этого знакомства. Так, Бенардаки был единственным среди коммерсантов в Санкт-Петербурге, кто разглядел талант Николая Гоголя и почитал за честь быть знакомым с ним. А между тем гоголевский Костанжогло, чей портрет написан с живой модели (Гоголь всегда утверждал, что описывает лишь то, что видел или знал), выглядит не слишком-то симпатичным: «Лицо (его) было очень замечательно. В нём было заметно южное происхождение. Волосы на голове и бровях темны и густы, блеску сильного. Ум сверкал во всяком выражении лица, и уж ничего в нём сонного. Но заметна, однако же, была примесь чего-то желчного и озлобленного» [47].
И Сергей Аксаков, занимавший у Бенардаки деньги, чтобы дать их Гоголю, тоже замечает недостаток, говоря о нём: «Очень умный, но без образования». А ведь Бенардаки разговаривал на пяти языках и прекрасно понимал необходимость образования, основав «Общество вспомоществования нуждающимся учащимся Второй Петербургской мужской гимназии». По меньшей мере одна из построенных им школ – в башкирском посёлке Авзян – и по сей день существует. А в Екатеринбурге золотопромышленная компания, в которой он был совладельцем, в 1863 году подарила купленный ею дом женскому училищу [93]. Школы для детей служащих строились и на приисках Верхнеамурской компании.
Вообще благотворительность, как отмечает А. Корин [80], была «одной из основных забот вечно занятого Бенардаки». Он основал и содержал «Общество земледельческих колоний и ремесленных приютов», которое работало с детьми, осужденными за мелкие преступления, общество «Помощь детям», при котором были ясли-приют, и множество других благотворительных, как бы сейчас сказали, фондов. Как известно, именно за благотворительность император Александр II пожаловал Дмитрию Егоровичу звание потомственного дворянина.
Стремление к благотворительности, по-видимому, было присуще всем носителям фамилии. Константин Бенардаки был одним из соучредителей благотворительного общества по оказанию помощи нуждающимся, в 1865 году пожертвовал 4 тысячи рублей на постройку в Таганроге оперного театра [105]. А
Николай Дмитриевич Бенардаки упоминается в числе жертвователей денежных средств на постройку ремесленного училища в Петербурге [115] и среди вносивших деньги в Лондонский фонд, финансировавший издание герценовского «Колокола», запрещённого в России.
Кстати, Николай Дмитриевич, сын «необразованного» Бенардаки, перевёл на английский «Горе от ума», выпустил в 1850 году совместно с библиографом и экономистом Ю. М. Богушевичем «Указатель статей серьёзного содержания, помещённых в русских журналах», и был автором слов популярных романсов «Цветник» (С. Кашеваров), «В душе моей» (В. Врангель), «Судьба нас разлучила» (Ю. Капри), «Люблю тебя» (Донауров).
О том, что Дмитрий Бенардаки был знаком с писателями Гоголем и Аксаковым, мы уже упоминали. Известно, что он общался также с Лермонтовым и Жуковским, одалживал М. Достоевскому, помогал П. Нащокину.
Но вот любопытное совпадение: ещё один русский писатель, Иван Бунин, родился в воронежской усадьбе, которая ранее принадлежала именно Дмитрию Бенардаки!
Другой его дом (Санкт-Петербург, Невский пр., 86) использовался Филармоническим обществом, которое давало в его парадных залах концерты. А ещё в залах дома Бенардаки устраивались вернисажи, в которых иногда показывали свои новые работы художники-передвижники.
Известно, что он заказывал полотна Брюллову, покупал работы у других художников и «имел прекрасное собрание живописи». В Эрмитаже хранится портрет самого Дмитрия Бенардаки кисти немецкого художника Карла фон Штейбена, его жены Анны и дочери Екатерины [59].
Дмитрий Бенардаки и поныне почитаем в Греции, где на его средства в Афинах были построены Национальный музей, Национальная библиотека и университет.
В Греции он поддерживал русский Свято-Пантелеймонов монастырь, а строил православные храмы едва ли не повсюду: каменный православный храм при русской дипломатической миссии в Афинах, каменный православный храм в башкирском посёлке Авзян. Верхнеамурская компания построила деревянные церкви на Зейской пристани, на стане Васильевского прииска, и неизвестно, сколько ещё на других приисках.
Не все из этих храмов дожили до наших дней. Но наиболее трагична судьба храма во имя великомученика Дмитрия Солунского в Санкт-Петербурге, известного также под названием «Греческая посольская церковь».
А. Я. Капасакалидис подробно описывает, как выглядел этот храм, который сохранился лишь на фотографиях.
«При закладке в стену южной пристройки к алтарю была вделана доска с надписью: «Православный храм сей во имя святого Димитрия Солунского заложен во славу Божию 25 мая 1861 года усердием и иждивением отставного поручика Димитрия Егоровича Бенардаки в бытность полномочным министром греческого короля в Санкт-Петербурге князя И. М. Суццо при сотрудничестве греческого генерального консула И. Е. Кондоянаки по проекту, составленному строителем сего храма профессором архитектуры Р. И. Кузьминым…