Золото Саарал-Тау

Логинов Святослав Владимирович

– Отличные меха, – произнёс Байон-хан. – Они дорого стоят. Где он их украл?

– Это охотник, – ничего не переводя, ответил Саркон. – Он сам добыл этих соболей.

– То есть, он охотился в наших угодьях, а ты покрывал его незаконный промысел?

Саркон стоял, поникнув головой. Оправдываться получится себе дороже. Хан может беспричинно взъяриться и трудно сказать, чем закончится дело.

По счастью, мысль великого обратилась на другой предмет.

– Это люди, ончи, должны платить налог в нашу казну, сдавать добытую пушнину нашим мытарям,

а мы за то обещаем им защиту и покровительство. Пусть варвар приведёт сюда всё племя с дорогими дарами, и мы не станем их уничтожать.

Всё это Саркон пересказал охотнику, добавив кое-что от себя, так что освобождённый таёжник не пытался отстаивать какие-то незначащие права или защищать имущество, которое опрометчиво считал своим, а согнувшись в поклоне и пятясь, отступил к лесу, где и сгинул бесследно.

– Когда явятся посланники от народа онча с дарами и изъявлением покорности? – вопросил хан.

– Боюсь, что никогда, – посмел ответить купец. – Народец это трусливый и при виде великой мощи кинется бежать.

– Куда?

– Кто знает? Тайга большая.

– Как же они будут платить дань?

– Скорей всего, они откочуют вглубь тайги, чтобы вовсе не платить ясак. Во всяком случае, прежде они никогда и никому не платили.

– Что? Догнать сейчас же! Поймать их вождей и князьков, и пусть они клянутся своими божками, что присягают нам в вечной верности. А кто вздумает перечить, узнает силу нашего гнева!

– Слушаю и повинуюсь! – Саркон отошёл с постной физиономией.

Таёжному охотнику ханский гнев не страшен, ончу в лесу так просто не поймаешь, а Саркону свою голову надо бы и поберечь.

Войско наскоро разделилось на две части. Городская стража под командованием нескольких телохранителей, побежала по чуть заметной тропе, которой ушёл охотник. Им было приказано захватить селение ончей, не выпустив никого.

Остальные слуги и воины загрузили в паланкин сиятельного хана и отправились следом за первым отрядом. Шли не слишком быстро, опасаясь растрясти повелителя вселенной. Байон-хан восседал на подушках, временами поглядывая в окошечко паланкина. По сторонам тянулся лес, кусты порой перекрывали тропу, но передовой отряд всюду проламывал дорогу, так что двигаться можно было без остановок.

Через полчаса, наскучив ожиданием, государь подозвал купца.

– Что происходит? Где посёлки варваров?

– Их нет. Здесь ещё хорошая дорога, по которой часто ходят. Дальше будет хуже. А если начнётся бурелом, там вообще не пройти.

– А как же золотые копи? Кто их охраняет, откуда там берут рабочих?

– Не знаю, о великий! Но, в любом случае, это не здесь. Ончи никогда не приносили самородков. Золото добывают те народы, что живут западнее, в горах.

– Тогда какой иблис тащит нас на восток?

Правдиво ответить на этотвопрос можно было, лишь подставив шею под меч палача. А так оставалось надеяться, что новые события отвлекут рассеянную царственную мысль, заставив думать о чём-нибудь другом.

– Кажется, мы пришли, – доложил

Саркон.

И впрямь, открылась небольшая поляна, на которой стояло единственное жилище: нечто вроде юрты, но крытое не кожами, а широкими пластами коры. Полог чума был откинут в сторону, пожитки вытащены наружу и раскиданы по земле. Тут же лежало тело убитой женщины. Было совершенно непонятно, молодая она или старая, красавицей была при жизни или уродиной.

– Что тут происходит? – поинтересовался Байон-хан.

Назначенный в передовой отряд телохранитель приблизился к паланкину, бросил на землю большое серебряное блюдо и монисто со множеством висюлек, тоже серебряных.

– Больше в этой хижине ничего ценного не было.

– Серебро работы наших мастеров, – пояснил Саркон. – Скорей всего, эти вещи куплены у меня в обмен на меха.

– Где жители?

– Здесь была только ведьма и трое её пащенков. Баба вздумала бросаться на солдат, которые собирали дань. При этом она непригоже орала. Никто не понял ни слова, но ясно, что это были проклятия, и мне пришлось её зарубить. А выкормыши бежали в лес. Я послал за ними пятерых солдат; они скоро должны вернуться.

– Ты действовал правильно, – рассудил хан. – Мы тобой довольны.

Гвардеец отсалютовал мечом, с которого ещё не была стёрта кровь, но слова верности и покорства произнести не успел. Что-то негромко прожужжало, словно пролетел майский жук, и воин упал. Из глазницы торчала густо оперённая охотничья стрела.

– А?.. Что?.. – закричал Байон-хан, стараясь укрыться за бумажной стенкой паланкина. – Кто посмел?

– Я думаю, это охотник, – Саркон всей кожей чувствовал прищур затаившегося в зарослях таёжника. – Смотрите, стрела охотничья.

– Кто ему позволил?

– Он мстит за убитую женщину и защищает детей. Думаю, что стражники, посланные в погоню, больше не вернутся.

При виде новой опасности, страх перед властью хана куда-то делся, Саркон говорил легко и свободно.

– Подать сюда этого бунтовщика! – не унимался хан. – Как он умудрился скрыться от нашего взора? Кто обучил его стрелять и дал лук?

– Он охотник и владеет луком с малых лет. В тайге он у себя дома. Ончи бьют бегущую куницу в глаз. Если вы собрались покорять таёжные племена, надо было брать не гвардию, годную лишь для парадов и не базарных надзирателей, а настоящих нукеров.

– Нукеры скоро будут здесь… – прошипел Байон-хан.
– - Думаю, они наведут среди ончей порядок. А мы, тем временем, отправимся на запад к золотым копям. Уж там-то никто не посмеет нападать на богоданного владыку. А это гнездо – сжечь!

– Я бы не советовал этого делать. Бунтовщик ещё здесь, и стрел у него много.

– Сже-ечь!.. – завизжал Байон-хан, не рискуя, тем не менее, не только выйти из паланкина, но и выглянуть в окошечко.

Стражники быстро запалили факел, и один с огнём в руках побежал к чуму. Басовито прогудела стрела, и воин с выбитым глазом кувыркнулся в траву. Откуда стреляли, так никто и не понял.