Золото Советского Союза: назад в 1975
Шрифт:
Слух номер три. Весь райотдел милиции погряз в махинациях с золотом. Его конечно тоже того… ну вы поняли.
Это всё мне рассказал товарищ с танцев, косящий под матроса, а может правда флотский. Я с ним столкнулся на улице, когда шёл из родительского дома.
— Саня! — просиял матрос. — Жив? Здоров? — хлопнул он меня могучей дланью.
— Тише ты, рана! — поморщился я.
— Прости. Как дела, ой, чего тут про тебя говорили…
И понеслась. Болтун — находка для шпиона. Мы с ним дошли до хлебного,
— Не, ребята, у меня подписка о неразглашении, — отказался я.
— Да мы же никому, могила, — заверили меня.
Я только усмехнулся. Шесть человек и такое трепло как морячок — конечно могила. Братская. Даже не подписывай я ничего, сдались бы они мне, делиться сокровенным.
— Ну покажь хоть шрам? Или это тоже брехня?
— Шрам — пожалуйста, — задрал я рубаху.
— Ого! — уважительно взглянули на меня, протяжно посвистывая.
— Ага, — подмигнул я свистунам. — Пойду я. Дела.
— А говорят, на Патоме начальник застрелился. На прошлой неделе санрейсом привезли.
— Юрий Михайлович?! — обернулся я.
— Вроде он.
— Так застрелился или живой?
— Да не, повесился он.
— Живой?!
— Кто его знает. В больницу вроде привезли, а как там, не говорят.
— Млять! — сплюнул я и побежал домой. Мать-то дома, надеюсь.
— Мама!
– с порога заорал я.
— Ты чего?
— Юрий Михалыч в вашей больнице? Он живой?
— Напугал. Жив он, из петли вынули, в больнице сейчас, — уточнила мать.
— Ну слав богу, хоть живой. Вот дурень.
— У него там вскрылась целая шайка, — понизив голос, открыла мне тайну родительница. — Женщина одна с доводки, я её не знаю, с Бульбухты она. Сбрасывала самородки в техническое отверстие, они по трубе проваливались этажом ниже и лежали между проводов. А оттуда их забирал электрик, Генка Козлов. Приятель твой, между прочим. По килограмму и больше за раз выносил. Никто его не проверял, он же к промывке не приближался, профилактику электросетей делал.
— А дальше?
— Дальше, гад, в столовой прятал и ждал вертолёта. Рабочие на погрузке были свои люди.
— В столовой? Где там прятать золото? — удивился я, вспоминая ту столовую.
— В овощехранилище. Он там вокруг Раисы крутился, помогал ей, мешки таскал на кухню. А когда следователи приехали — батюшки, там полведра золота под морковкой.
— А ты-то это откуда знаешь? — изумился я.
Не было ведь тайника во дворе столовой. Мы там день рождения Раечки отмечали, уж полведра золота я бы заметил. Или тайник появился позже? В пику неверной поварихе? Козлов ведь как раз об этом и говорил?
— Так с Юрой и Раиса приехала, она и рассказала.
Неужто эту схему Боцман придумал? И золото по его каналам дальше уходило. Людей жалко, которым это боком вышло, хоть они и не причём.
— А Савелиху взяли с поличным. При обыске изъяли золотой песок и изделия подпольных ювелиров, без клейма. Послушать людей, так чуть ли не весь подпол у неё был засыпан вместо картошки золотом.
Под вечер пришла Зинка. Смелая девица, однако.
— Сынок, там твоя рыжая пришла. Сходил бы ты к ней, поговорил. А лучше пригласи в дом, тут и общайтесь.
— Зинка, что ли?
— Она, она. Иди! — отправила меня мать.
Тоже мне невесту ищет, как я ей женихов? Только мне невеста сейчас как кошке пятая нога нужна. Тем более такая. Ох, как не хочется к ней выходить. Слёзы сейчас будут, уговоры, время на неё тратить. Я бы лучше где-нибудь с тетрадкой уединился.
— Саня! — ахнула девушка. — Худой какой стал!
— Нормальный.
— Со стороны виднее. Прогуляемся?
— Мне спать пора, у меня режим.
— Да мы недолго, кружок сделаем и вернёмся.
— Какой кружок?
— Ну вот тут, — махнула она рукой. — Далеко не пойдём.
— Ладно. Говори, чего хотела.
— Я так соскучилась. И так за тебя переживала. У нас столько всего произошло! Про тебя все спрашивают, а я и сама не знаю, что сказать. Приезжали следователи, допрашивали многих. Двоих забрали, до сих пор в Бодайбо. Мотю помнишь? Его и бабку Савелиху. Её за что, вообще непонятно. И меня вызывали, как свидетеля. Думала, умру от страха.
Зинку прорвало. Она всё говорила и говорила. Видать, долго в себе копила. Я молча слушал, вдруг что новое расскажет. Но когда она пошла на второй круг, а мы пошли по тем же улицам уже на третий, я решил, что пора завершать вечерний моцион. Душераздирающе зевнул и остановился. Она сделала по инерции несколько шагов, не сразу сообразив, что я уже не иду рядом.
— Ты чего?
— Кружок закончился.
— Какой кружок?
— Который мы собирались пройти. План выполнен и перевыполнен на сто процентов.
— Ты сердишься до сих пор?
Да ты до фени мне, милая. Когда я шёл в кочегарку, ко всему был готов. Твоё присутствие там ничего не решало.
— Нет.
— Сердишься, вижу же. Я не виновата, правда. Они просто попросили тебя позвать в гости. Мы же у Мишки уже бывали, и ничего не случалось. Кто мог подумать, что тебя к Боцману поволокут? Все же всегда нормально со Шрамом договаривались?
— Ты не понимаешь. Я тебя не помню. За то, что к Шарипову побежала, спасибо конечно. Но это всё.