Золотое дерево

Лейкер Розалинда

На второй день путешествия вечером дилижанс въехал на улицы Маклсфилда, которые сбегали вниз по холмам, словно ручейки. Это был тихий провинциальный городок с кирпичными домами. Несмотря на то, что здесь еще в восемнадцатом веке возникла шелкоткацкая промышленность, за счет которой и развивался город, Маклсфилд до сих пор не утратил черты английской деревушки. Николя зашел в таверну и поужинал довольно плотно, заказав ростбиф с молодым картофелем, мятой, горохом и морковью, а также очень сытный пудинг, запив все это доброй порцией эля.

Ранним утром, встретившим Николя благоуханием трав и птичьим пением, он отправился на мануфактуру Барнета. По

дороге он прислушивался к хорошо ему знакомому шуму работающих ткацких станков, доносившемуся из жилых домов. Это были трехэтажные здания с широкими квадратными окнами в верхних этажах, свидетельствующими о том, что в отличие от Лиона, семьи ткачей в Англии жили на первом и втором этажах, а ткацкие станки располагались на третьем. Звуки работающих станков ласкали слух Николя — как прекрасно было услышать их немолчное жужжание после рева и грохота войны. Хотя здесь в Англии еще не получили распространение станки Жаккарда, которым Николя отдавал предпочтение. Но это было лишь вопросом времени, ведь война не могла длиться вечно! А когда установится мир, новое изобретение Жаккарда найдет своих приверженцев и в Англии.

Впервые за последние несколько недель Николя пришел в отличное расположение духа. Здесь, в хорошо ему знакомом мире шелкоткацкого производства, он найдет применение своим способностям, отыщет себе занятие по душе и сумеет приспособиться к этой жизни, дожидаясь разрешения вернуться на родину.

Ткацкая мануфактура Барнета представляла собой кирпичное здание, выстроенное в прошлом веке и не отличавшееся архитектурными достоинствами, за исключением, может быть, изящного портика. Большие окна впускали много солнечного света в помещения всех трех этажей. Поблизости располагались еще две ткацкие мануфактуры, — которые, по всей видимости, были построены в одно время с мануфактурой Барнета, — и поэтому вся округа оглашалась несмолкаемым шумом работающих ткацких станков. Войдя в вестибюль мануфактуры Барнета, Николя оказался перед застекленной дверью, ведущей в цех, а справа от него располагался кабинет управляющего. Как только он подошел к нему, дверь кабинета распахнулась, и Николя оказался лицом к лицу с молодой светловолосой женщиной изящного телосложения, одетой в бледно-розовое муслиновое платье и соломенную шляпку, подвязанную под подбородком широкой лентой. Ее тонкие изогнутые брови, выделявшиеся на бледном лице, полезли вверх от удивления при виде незнакомца, стоящего на пороге, и она неожиданно рассмеялась.

— Вы, должно быть, и есть капитан Дево! Я узнала вас по описанию моего отца. Меня зовут Джессика Барнет, — улыбка озарила ее невзрачное лицо, и оно сразу же преобразилось, сделавшись привлекательным. Шаловливые искорки зажглись в глубине ее серо-голубых глаз.

Николя совсем забыл, что у Джошуа Барнета была дочь. Он любезно улыбнулся ей. Сегодняшний солнечный погожий денек, живость и приветливость этой милой девушки как нельзя лучше соответствовали прекрасному расположению духа Николя.

— Рад познакомиться с вами, мисс Барнет.

— Добро пожаловать в Маклсфилд! Мы счастливы видеть вас у себя, в мануфактуре.

— Вы очень добры.

— Я немедленно провожу вас к отцу, он у себя, я только что от него. Я заходила к нему на минутку по пути на рынок. Вы, наверное, только что приехали?

И, слушая ответ, на свой вопрос, она повела-его через приемную, где сидел конторский служащий, работавший за своим письменным столом, над которым висели вставленные в рамку образцы пуговиц из шелка, к двери, ведущий прямо в кабинет

отца.

— Посмотри, кого я к тебе привела, папа!

Джошуа Барнет, полный, седовласый, круглолицый мужчина, сидел за письменным столом, придвинутым к самой стене в довольно небрежно обставленной комнате, в которой царил беспорядок. Сквозь стеклянную перегородку был виден весь цех, в него вела расположенная рядом дверь. Барнет вскочил на ноги и тепло приветствовал Николя.

— Мой дорогой друг! Как здорово, что вы приехали!

Николя показалось, что Барнет совершенно не изменился за эти годы, он был все таким же любезным жизнерадостным толстяком, краснощеким и пышущим здоровьем, хотя, конечно, англичанин заметно постарел. Кроме того, Николя бросилось в глаза, что Барнет чем-то озабочен. По-видимому, дела шли не очень хорошо. Зная все те трудности, с которыми может столкнуться шелкопромышленник, Николя предположил, что причиной обеспокоенности Барнета явилась экономическая блокада Бонапартом Англии, которая грозила обернуться долговременным кризисом для промышленности и торговли.

Я тоже очень рад нашей встрече!

— Я был бы искренне счастлив, если бы вас сюда, на мою мануфактуру, привела не война, а какая-нибудь другая, более приятная причина.

— Я целиком и полностью разделяю ваши чувства.

— Прошу вас, садитесь! — пригласил Джошуа, вновь усаживаясь на свое место. — Вот так. Думаю, нам надо отметить ваш приезд, — и он улыбнулся дочери. — Налей-ка нам по стаканчику мадеры, дорогая, — а затем мистер Барнет вновь обратился к Николя: — Скажите, как поживает месье Дево? Надеюсь, он в добром здравии. Наверное, у вас давно не было вестей от него.

— Сожалею, но я вынужден огорчить вас. Мой отец скончался восемь лет назад.

Потрясенный этим известием, Джошуа печально покачал головой.

— Я глубоко скорблю по поводу его безвременной кончины. Как жаль! Он был хорошим человеком и добрым другом. Я хочу, чтобы вы поняли меня — война нисколько не изменила мои взгляды, я все так же ценю прошлое и нашу дружбу.

— На это я и рассчитывал, посылая вам письмо.

— Я искренне рад, что вы так поступили. Я не питаю никаких враждебных чувств к Франции и к вашим соотечественникам — за исключением одного человека или скорее дьявола в человеческом образе, — и лицо мистера Барнета при одной лишь мысли о Бонапарте омрачилось. Джессика погладила его по плечу, стараясь успокоить.

— Папа! Мы же договорились, что при капитане Дево никогда не будем говорить о войне. Это же неучтиво по отношению к нему!

Черты лица Барнета тут же разгладились, и он кивнул, улыбнувшись дочери и пожав ее руку, лежащую у него на плече.

— Ты права, дорогая. Мы больше не должны упоминать об этом, — и он поднял свой бокал с вином. — Выпьем за нашу встречу, за то, что Барнет и Дево вновь сидят рядом, несмотря на все противоречия, которые существуют между их государствами! После того как мы отметим ваш приезд, я проведу вас по цехам и покажу наше производство.

— Обед будет накрыт в половине седьмого, — напомнила Джессика и взглянула на Николя. — Это довольно поздний час для обеда, в Лондоне обедают раньше, но отец не может покинуть мануфактуру до конца рабочего дня.

— В моем возрасте уже невозможно изменить свои привычки, — сказал Джошуа. — Я всегда вставал рано утром, чтобы открыть двери мануфактуры, и запирал их вечером после ухода рабочих. Так делал мой отец, так поступал мой дед…

Джессика тем временем вновь наполнила бокалы, налив сначала гостю.