Золотое колечко на границе тьмы
Шрифт:
Лилька была моя ровесница.
А у тети Зины и дяди Мити была дочь Галка – на год старше меня.
Вот с этими-то девицами и пришлось мне теперь обитать под одной крышей. Играть с ними. Быть приятелем. А куда денешься, коли свела судьба?
Лилька оказалась неуклюжа и проста мыслями. Не стеснялась делиться жизненными планами, верхом которых было стать продавщицей в мануфактурном магазине. Она без ума была от цветных тряпок. Из пестрых лоскутков Лилька делала свертки, похожие на магазинные штуки материи, только маленькие. Раскладывала их по игрушечным картонным полкам и мечтала:
– Ух
Мои возражения, что ткани в магазинах принадлежат не продавщицам, а государству, до Лильки просто не доходили.
Галка была не в пример умнее двоюродной сестрицы. Хитра, кокетлива и воровата. Однажды она стырила у нас с комода десять рублей – серую бумажку с портретом ласково прищуренного Ильича и надписью "Один червонец". По тем ценам – это билет в цирк на первый ряд или три небольших порции мороженого (да еще рубль останется).
Мама быстро хватилась пропажи. Галка была изобличена, бита своей мамашей по щекам и громко, напоказ, ею изругана. Скорее всего, за то, что не сумела отвертеться. Деньги, однако, Галка успела пустить на леденцы и расплачиваться пришлось тете Зине (что, естественно, усилило ее досаду).
Случай этот, надо сказать, больших последствий не имел, и на наши отношения с Галкой не повлиял.
Мы втроем устраивали на дворе игры в классики и в очко (это когда мячом бьют о стенку разными приемами), строили из обломков фанеры «дачу» или, сидя на крыше, вели всякие разговоры о жизни. Среди них и такие, откуда берутся дети. Тема была актуальная, поскольку моя мама, находилась "в положении".
А еще затевали театр. Обязательно со спектаклем «Золушка» – любимым у Галки и Лильки. Для девчонок там главное было не актерская игра (до нее обычно и не доходило), а наряды…
Иногда мы ссорились. Тогда сестрицы вдвоем лупили меня, и я совсем не героически ревел. Потом мирились, торжественно сцепившись для этого мизинцами.
Бывало так, что мне по горло надоедало играть с девчонками, и я уходил в соседний двор. В нем обитала компания мальчишек. Но прижиться в той компании я не умел.
Командовал там Эдик Рюхин – личность лет одиннадцати. На первый взгляд, симпатичный парнишка. Но с ядовитыми глазами. И с таким выражением лица, словно все время ему хочется сплюнуть. Остальные пацаны были помладше, и Эдька верховодил как хотел.
Иногда Эдька относился ко мне терпимо, но часто случалось и такое: "А ну иди отсюда, мамина детка!" – И пинок под зад. Или – репей за шиворот. Без всякой причины. А его подчиненные одобрительно хихикали.
Эдька знал один безотказный способ, как укрощать непокорных. Если кто-то с ним спорил, он хитрым, ему одному известным приемом заламывал строптивцу за спину руку. И выкручивал все сильнее, сильнее. Наконец строптивец падал на колени.
– Пусти, Рюха! Больно же!
– Вот и хорошо, что больно. Говори: "Эдик, прости, я больше не буду обзывать тебя Рюхой".
– Пусти!
– Не "пусти", а "прости". Ну! – И улыбался.
Никто не мог выдержать. И за такое умение мальчишки в том дворе Эдика уважали.
Когда на Смоленской становилось невтерпеж, я убегал к старым приятелям на улицу Герцена. Но в первое время (пока туда не вернулась из Одессы старшая
У компании Эдьки Рюхина было любимое развлечение: забраться на сарай, лечь грудью на гребень железной крыши и пускать по крутому кровельному скату свои плевки: чей плевок скорее доползет до края. Меня при виде этого скручивала тошнота.
Но среди моих сверстников на Смоленской был и хороший человек. Без всяких оговорок хороший. Володька. Однако о нем чуть позже. Это отдельная, светлая и теплая страничка моего детства.
3
И еще была радость! Большая синяя книга, неизвестно откуда взявшаяся у отчима. Марк Твен, "Избранное". "Приключения Тома Сойера", "Приключения Гекльберри Финна" и "Жизнь на Миссисипи". Эта книга скрашивала все вечера и те дни, когда я, поссорившись с девчонками и Эдькой, не решался выйти на улицу.
Десятый раз подряд перечитывал я, как путешествовали Гек и Джим на плоту, и как Гек и Том выручали Джима из рабства на ферме Фелпсов. Читал я и лоцманские истории о приключениях на великой американской реке.
А за "Тома Сойера" не брался. Мама и Артур Сергеевич уверяли меня, что это очень увлекательная и забавная повесть, но я ее читать не хотел. Так тянулось больше года.
У моего упрямства была веская причина. Однажды я начал было историю о Томе и увидел среди первых фраз такую: "– Дай-ка сюда этот прут! – Розга свистнула в воздухе. Опасность была неминуемая…"
Ничего себе забавная повесть! Правда, на сей раз Тому удалось удрать от рассерженной тетушки. Но потом (я это узнал, осторожно заглядывая в середину "Приключений") ему не раз приходилось отведывать такого воспитания. И дома, и в школе.
Я не любил читать про это. Не по себе делалось. А книги в ту пору как назло попадались именно с такими эпизодами. Как ни возьмешь какое-нибудь "Детство", так в нем – расправа. О «Детстве» Горького я уж не говорю, я с ним еще на прежней квартире познакомился. Но вот записался в библиотеку для школьников, взял "Детство Тёмы" – и нате вам, папаша хлещет бедного Тёму ремнем. Сдал я эту книгу, взял сказку про Черную курицу и подземных жителей, и все в ней сперва было интересно – тайна, волшебство, приключения – но в конце несчастного Алешу розгами довели до горячки. И маленького Шурика из рассказа Станюковича «Нянька» пороли прутом (и его няньку матроса Чижика тоже). И гимназистов из книги Короленко "История моего современника". Я первый том этой «Истории» увидел в шкафу у Лешки Шалимова, и сперва показалось занимательно, а потом…
Отчим откуда-то принес большущий том Куприна, посоветовал прочитать рассказы «Слон» и "Белый пудель". Я их прочитал, а потом взялся за повесть "На переломе", о кадетах, и тоже было увлекательно, однако в финале: "Кадету Буланину – десять розог!..
Ну ладно, это проклятая царская Россия. Но ведь и за границей то же самое. Мама дала мне интересную (хотя и слишком толстую) книгу "Давид Копперфильд", и там – пожалуйста: отчим обрабатывает мальчика Дэви специально изготовленным хлыстом… Да что же это такое в конце концов!