Золотое правило этики
Шрифт:
– Делайте что хотите. – Концевич махнул рукой. – Мне уже все равно. Как будто остался лишь пепел. Все выгорело до конца. Я только хочу спросить у вас. Скажите, кто же тогда ее убил, если и она погибла, и любовника застрелили?
Дронго и Сухарев переглянулись.
– Этот вопрос интересует и нас, – признался следователь. – Пока мы не знаем конкретного ответа на него, хотя кое-какие зацепки уже есть.
– Ясно. – Концевич тяжело поднялся со стула.
– Подождите, – остановил его Дронго, – у меня к вам просьба. Можно я еще раз заеду к вам в Жуковку?
– Будете
– Нет. Мне нужно переговорить с Галиной Аркадьевной.
– Когда хотите. – Концевич пожал плечами. – Она весь день будет там.
– Еще я должен приехать к вам в концерн.
– Вам мало моих унижений? Хотите опозорить меня перед всем персоналом?
– Не для этого. Я должен отыскать убийцу вашей супруги, даже если мы не найдем ее тело.
– Вы так уверены, что ее убили?
– Почти наверняка. Но сначала нужно понять мотивы убийцы.
– Хорошо. Делайте так, как считаете нужным. – Концевич повернулся и, не попрощавшись, вышел из кабинета.
– Очень жестоко, – прошептал Сухарев. – Вы не самый добрый человек, господин эксперт. Вы его просто раздавили.
– Нет, – ответил Дронго. – Не раздавил. Только напомнил о суетности жизни и золотом правиле этики. Он не должен считать, что ему все дозволено. А убийцу мы обязательно вычислим. Во всяком случае, я почти наверняка знаю, что он так или иначе связан с самим Концевичем.
Глава пятнадцатая
Дронго попрощался со следователем и позвонил Вейдеманису.
– Поезжай в театр, – попросил он. – Сухарев пока еще занят и не успел побывать там. Хотя он все равно молодец. Сейчас мы знаем примерный маршрут возможного убийцы, даже место, где он мог спрятать тело погибшей Тамары Концевич.
– Проверили по телефонам, – понял Вейдеманис.
– Да, – ответил Дронго. – Там был какой-то Макс, который пытался выходить на контакты с самой Тамарой, затем завязал знакомство с актером и весьма тесно с ним общался. Телефон из записной книжки и номер, который уточнил Сухарев, совпали. Значит, это тот самый человек.
– Но зачем? – спросил Эдгар. – Почему нужно было все это придумывать? Устранять женщину, убивать актера, каждый раз подбрасывать эти телефоны. Наконец, деньги, кулон…
– И еще интимные фотографии, которые мы с тобой не заметили под телевизором. Целая пачка!
– Опять лопухнулись? – невесело уточнил Эдгар. – Этот убийца играет с нами в кошки-мышки. Но зачем ему все это нужно?
– Чтобы фотографии обязательно увидел сам Концевич. Я понял замысел убийцы и показал ему их, хотя и не все. Самые откровенные я убрал. Но дело не в этом. Здесь речь идет не просто о мести или вражде, а об оглушающей, обжигающей ненависти именно к самому Концевичу. Такой страшной, столь невероятной, что мне даже сложно придумать, чем именно Сергей Викторович заслужил такое чувство. Но не просто же так все получилось именно таким вот образом. Тело его жены сейчас ищут. А ты поезжай в театр и расспроси всех, кто мог знать что-то о тех знакомых
– А ты сам-то куда поедешь?
– В Жуковку. Хочу еще раз переговорить с Галиной Аркадьевной. Она все-таки работает в этом доме столько лет. Многое повидала. Не беспокойся, я вызвал свою машину.
– Все равно будь осторожен. Если речь идет о такой ненависти, то она может обжечь любого, кто подойдет слишком близко.
Закончив разговор, Дронго поехал в Жуковку. Охранник перезвонил Концевичу, уточнил, можно ли пускать в дом постороннего человека, и получил согласие. Дронго вошел в дом. Дверь ему открыла сама Галина Аркадьевна. Она была в джинсах и темно-синем жакете. Так женщина выглядела даже моложе своих реальных лет.
– Вы опять приехали? – спросила она без особого удивления. – Снова желаете что-то проверить?
– Нет, – ответил Дронго. – Хочу поговорить с вами.
– Хорошо, – кивнула она. – Идемте на кухню. Наша кухарка поехала в супермаркет за продуктами, а я собиралась варить кофе. Вы любите кофе?
– Не очень. Скорее чай.
– Да, конечно. У нас есть очень хороший английский чай.
На просторной кухне было тепло и уютно. Гость сел за стол. Галина Аркадьевна включила электрический чайник, заварила ему листовой чай, поставила чашку перед ним, принесла коробку конфет и вазочку с печеньем.
Себе она налила кофе и сказала:
– Я вас слушаю.
– Вы работаете здесь столько лет, что могли изучить вкусы и нравы хозяина дома, – сказал Дронго.
– Наверное, да, – согласилась она. – Больше четырнадцати лет.
– Он увидел вас, обыкновенную уборщицу, и сразу предложил работать в его доме? – уточнил Дронго.
– Не сразу, – ответила Галина Аркадьевна. – Через два или три месяца. Сказал, что ему нужна такая экономка, как я. С высшим образованием и приятным лицом.
– Только поэтому он вас и выбрал?
– Да, – не очень твердо произнесла женщина.
– Вы знаете, зачем я сюда езжу, – напомнил Дронго. – Мы ищем его пропавшую супругу. Мне нужны ваши предельно честные ответы. Только в этом случае я могу рассчитывать на успех.
– Не понимаю, какое отношение имеет моя работа уборщицей для расследования этого дела. – Галина Аркадьевна улыбнулась.
– Имеет, причем очень конкретное. Вот сейчас, отвечая на предыдущий вопрос, вы сознательно солгали. Глаза чуть отвели в сторону, указательный палец правой руки дрогнул. Вы не привыкли лгать.
– Возможно, вы правы, – невесело согласилась женщина. – Я вообще считаю, что говорить неправду нехорошо. Хотя иногда бывает нужна и утешительная ложь. Ложь во спасение.
– Вот тогда давайте о ней и переговорим, – сразу предложил Дронго. – Именно потому, что вы сейчас солгали.
– Почему вы так решили?
– Господин Концевич не сразу предложил вам перейти к нему в дом. Вы ведь работали уборщицей. Когда все уходили, появлялись вы и принимались наводить чистоту.
– Все именно так и было. Я не понимаю, почему это вас так волнует.