Золотое руно (сборник)

Сойер Роберт Джеймс

– А цвет его кожи?

Он перевёл дух, потом сказал:

– Он… да, хорошо. Да, он чёрный. Теперь у меня в голове что-то типа его ментального образа. Чёрный… короткие волосы… золотая серьга… шрам над правым глазом.

– Над правым?

– Простите, с моей стороны над правым, а так над левым.

– Рядовой Адамс описал точно такого же человека и добавил ещё одну деталь. Что-то об улыбке Ламарра.

Президент нахмурился, вспоминая.

– Большая щель между двумя передними зубами. – Он помолчал. – Но… но я не… никогда не встречал…

– Нет, не встречали. А также вы не играете

в баскетбол. – Сингх попытался немного разрядить обстановку. – Вообще-то это неправда, что белые не умеют прыгать, но вы, данный конкретный белый мужчина, из-за повреждённой ноги действительно не можете, верно?

– Да.

– И когда вы впервые вспоминали этого человека, вы видели его белым, – сказал Сингх. – Теперь вы видите его чёрным.

– Гмм… да.

– Мой пациент наверху, как вы, несомненно, уже догадались, афроамериканец. И, в отличие от вас, он знает, что все эти трое джентльменов также афроамериканцы.

Сет ничего не сказал. Сингх продолжил.

– Со всем уважением, мистер президент, давайте не будем пытаться избегать этого вопроса. Если я попрошу вас нарисовать человека – любого человека, среднего человека – вы, без сомнения, нарисуете лицо белого человека. Вам может быть интересно узнать, что хороший процент афроамериканцев, не говоря уже о сикхах вроде меня, также рисуют белое лицо: многие из них прекрасно осознают, что там, где они живут и работают, они составляют меньшинство. Ваш «человек по умолчанию» является белым, но мой пациент наверху вырос в Южном Централе Лос-Анджелеса в практически полностью чернокожем районе, и его «человек по умолчанию» – чёрный.

– И что? – спросил президент; Сьюзан показалось, что этот разговор ему немного неприятен.

– Смысл в том, – сказал Сингх, – что когда мы сохраняем воспоминания о людях, мы запоминаем лишь то, что отличает их от нашего типового представления. Вы сказали, что один из них был толст – и мой пациент описывает его так же. Но потом вы высказались в том смысле, что двое других худые, и я попросил вас пояснить. Если бы эти люди были реально тощими, эта деталь могла бы быть сохранена: худоба достойна упоминания, нормальная упитанность – нет. Точно так же для моего пациента цвет кожи его друзей не важен. И когда вы читаете его память, всё, что вы получаете – это то, что реально было сохранено: отличительные черты, такие, как щель между зубами Ламарра или шрам над его глазом, необычные детали одежды и так далее. И на основе этих скудных намёков ваш разум фабрикует остальную картинку.

– Фабрикует?

– Простите, мистер президент. Я хочу сказать – заполняет пробелы в воспоминаниях тем, что ваш мозг считает истиной. Видите ли, люди считают, что память человека подобна памяти компьютера: что где-то у вас в голове есть жёсткий диск или другое хранилище с безупречной и весьма детализированной записью всего, что вы видели или делали. Но это попросту не так. На самом деле ваш мозг сохраняет лишь те детали, что позволят ему восстановить событие, когда вы его станете вспоминать.

– Ну ладно, – сказала Сьюзан, глядя на Сингха. – И вы связаны с тем Люциусом Джоно, правильно – а он может оказаться тем, кто связан с президентом?

– Да.

– Что последнее

вы о нём можете вспомнить?

– Трудно сказать, – ответил Сингх. – Нет, постойте. Он сейчас… или совсем недавно был внизу, в кафетерии, ел… э-э… чизбургер с беконом и луковыми колечками. – Он замолк. – Так вот каков бекон на вкус! В общем, это должно быть недавнее воспоминание, потому что он обсуждал уничтожение Белого Дома и электромагнитный импульс.

– Отлично, – сказала Сьюзан. – Я с ним поговорю. Если нам повезёт, то круг состоит из всего пяти человек.

Президент что-то сказал, но Сьюзан не расслышала. Она подошла ближе.

– Простите, сэр?

Он заговорил снова.

– Пока что нам сегодня не особо везло.

Она посмотрела в большое окно и увидела в небе дым.

– Да, сэр, так и есть.

Агент Секретной Службы Мэнни Чонг не узнал Гордона Данбери после его падения в лифтовую шахту; как сказала женщина-агент, заглянувшая туда первой, зрелище было весьма неприятное. Однако отпечатки пальцев Данбери уцелели, и по ним его личность быстро установили. Чонг был знаком с Гордо – так его обычно звали – довольно близко, по крайней мере, он так думал, хотя дома у него он никогда не бывал.

Теперь это упущение будет исправлено. Хотя охраняла президента Секретная Служба, расследованием покушений на него занималось ФБР. Однако двое агентов ФБР, которых послали обыскать дом Данбери, попросили Чонга, как знакомого с погибшим, их сопровождать. Гордо жил в часе езды от Округа Колумбия во Фредериксбурге, штат Вирджиния – достаточно далеко, чтобы не испытать воздействия электромагнитного импульса.

Не понадобилось много времени для того, чтобы найти то, что они искали. У Данбери был старенький компьютер производства «Gateway» с узким матовым LCD-монитором – монитор такого формата в наши дни и не достанешь. Оба были подключены к устройству бесперебойного питания. Он оставил компьютер включённым, с открытым документом MS Word. Документ гласил:

Мама,

Ты никогда не поймёшь, почему я это сделал, но я поступил правильно. Они не дадут мне уйти, но это неважно. Я теперь на небесах, получаю свою награду.

Благословен будь Господь.

Чонг огляделся; принтера в комнате не было.

– Он ожидал, что погибнет сегодня, – сказал он. – И знал, что мы это найдём.

Оба федеральных агента были белыми, но один – полный, а второй – худощавый. Полный сказал:

– Но он пытался бежать.

– Иначе его бы застрелили, – сказал Чонг. – Да, Гордо был снайпером, но ему противостояла бы толпа агентов Секретной службы; они бы без труда его уложили, и он это знал. После выстрела в президента он знал, что будет нейтрализован.

– Вы знали, что он был религиозен? – спросил худой федерал – его фамилия была Смит – указывая на светящиеся на экране слова.

– Нет, – ответил Чонг. – Он никогда об этом не упоминал.

– «Благословен будь Господь», – сказал Смит. – Странная манера хвалить Бога.