Золотое руно
Шрифт:
Но четвёртая страница была сложной, напичканной данными, в сто миллиардов раз большей, чем пиктограмма Аресибо. Какие сокровища в ней содержатся? Может быть, это «Энциклопедия Галактика», которой мы так долго ждали? Космическая мудрость, отданная за просто так, даже без расхваливаний коммивояжёра?
Если данные на четвёртой страницу подвергались компрессии, то я не нашёл ни единого намёка на способ декомпрессии в первых трёх страницах послания. Что, что означали эти гигабайты данных? Может, это голограмма, интерференционные узоры, переданные в виде битовых матриц? Какая-то
Я загрузил всё послание к себе в оперативную память и принялся пристально его изучать.
Аарон быстро шёл по пляжу; горячий песок придавал его шагам живости. Двести сорок голых или почти голых людей плавали в пресноводном озере, резвились на берегу или нежились в лучах 3200-кельвинового жёлтого света, имитирующего предзакатное солнце. Аарон кивал тем, кого хорошо знал, но даже после двух лет полёта большинство людей на «Арго» были ему незнакомы.
Этот пляж не был устроен по образцу какого-либо реально существующего, а представлял собой смешение лучших черт различных морских курортов Земли. Утёсы, поднимающиеся высоко над пляжем, были белыми, как меловые утёсы Дувра; сам песок — очень мелкий и того бежевого оттенка, который можно увидеть на Малибу; вода — пенистый аквамарин Акапулько. По пляжу бегали туда-сюда птички-песочники, чайки кружили и парили в небе, на кокосовых пальмах сидели довольные попугаи.
Первые 150 метров пляжа, вместе с птицами, были настоящие. Остальная его часть, уходящая к далёкому горизонту, была мной: постоянно обновляемая в реальном времени голограмма. Иногда, вот как сейчас, я рисовал на дальней части пляжа одинокую фигурку — ребёнка, в одиночку строящего замок из песка. Для меня он был реален, так же реален, как и все остальные, этот мальчик по имени Джейсон [6] ; но он не мог войти в их мир, а его мир был недоступен для них.
6
По-английски имена Джейсон и Язон пишутся одинаково — Jason.
Аарон почти дошёл до начала иллюзорной части пляжа. Он прошёл сквозь силовой экран, отпугивающий птиц от невидимой стены. В стене открылась дверь, прямоугольный провал, парящий над голографическим песком, за которым виднелась металлическая лестница. Аарон прогрохотал башмаками по лестнице и спустился на один уровень вниз. Потолок здесь был рельефным, он повторял изгибы береговой линии и глубоко провисал ближе к середине озера. На холодном металле собирались капли конденсированной влаги. Среди подпорных колонн и трубопроводов виднелись станки и металлические шкафы — здесь был филиал механических мастерских. В дальнем углу, облачённый в грязный комбинезон, обнаружился главный инженер И-Шинь Чан по прозвищу «Великий Китайский Стен», работающий над здоровенной цилиндрической штуковиной.
— Эй, Стен, — позвал Аарон, и тот обернулся на голос. — ЯЗОН сказал, что ты хотел меня видеть.
Чан, громоздкий в любом помещении,
— Ага, — ответил Чан. Он протянул Аарону правую верхнюю руку, увидел, что она вся в масле, убрал её и протянул нижнюю правую. На «Арго» формальные приветствия были не в ходу, ведь здесь ты никогда ни от кого не удаляешься далеко. Удивлённо приподняв бровь, Аарон пожал другу руку. — Слышал, ты был не слишком доволен вчерашним выпуском новостей, — сказал Чан, выплёвывая слова со скоростью пулемёта.
— Умеешь ты преуменьшить, Стен. Я был в ярости. Я до сих пор раздумываю, не стоит ли Кёнигу за это рожу подправить.
Чан качнул головой в сторону спаренной камеры на стене.
— Я бы не стал говорить такое при свидетелях.
Аарон фыркнул.
— Не обиделся за то, что я поучаствовал? — спросил Чан.
Аарон покачал головой.
— Поначалу да, но потом я прокрутил запись снова. Ты лишь описал техническую процедуру возврата Дианы — возврата «Орфея» — обратно на борт.
— Этот маленький японец задавал другие вопросы, но я постарался не касаться твоих личных дел.
— Спасибо. На самом деле, ты мне польстил. «Манёвр Россмана», надо же.
— О, да. То, что ты сделал с магнитным полем, должно войти в учебники. Мне бы такое и в голову не пришло. Ну так, значит, не обижаешься?
Аарон улыбнулся.
— Забуду про новости, если ты забудешь про футбол. Я так понимаю, мои ребята раскатали твоих в тонкий блин.
— «Такелажники Ангарной Палубы» — великолепная команда. Но мои «Инженерные Тараны» прогрессируют, нет? В следующий раз мы победим.
Аарон снова улыбнулся.
— Посмотрим.
Тишина, нарушаемая лишь регулярным «кап-кап» падающих с потолка капель.
— Ты не занят? — спросил Чан после паузы. — Я тебе не создаю неудобств?
Аарон рассмеялся.
— Нет, конечно. Последние пару лет работы у меня не так много.
Чан вежливо усмехнулся старой шутке.
— А у тебя всё в порядке? — спросил Аарон
— Да. У тебя как?
— Всё хорошо.
— Как Кирстен?
— Цветёт и пахнет, как всегда.
Чан кивнул.
— Здорово, — сказал он. — Это здорово.
— Ага.
Снова на шесть секунд повисла тишина.
— Мне жаль Диану, — сказал, наконец, Чан.
— Мне тоже.
— Но ты говоришь, с тобой всё о-кей? — спросил Чан. Его большое круглое лицо смялось в выражении симпатии и приглашения проговорить об этом.
— Да, — отклонил Аарон приглашение. — Ты хотел со мной увидеться по какому-то конкретному делу?
Чан молча смотрел на него три секунды, по-видимому, пытаясь решить, стоит ли продолжить расспросы о душевном состоянии своего друга.
— Да, — ответил он. — Да, я хотел с тобой кое-что обсудить. Но сначала скажи, как ты собираешься завтра голосовать?
— Я думаю воспользоваться пальцем.
Чан закатил глаза.
— В наши дни каждый — комедиант. Я имею в виду, будешь ли ты голосовать за Предложение Три?
— Стен, это назвали тайным голосованием не просто так.