Золотой берег
Шрифт:
— Моя жена — профессиональный художник. Художники, писатели и проститутки работают на заказ любого лица, если им платят наличными.
— Но адвокаты так не поступают?
— Все зависит от суммы.
— Ваша жена не брала денег за картины, которые она рисует для Белларозы.
— Откуда вы знаете?
— Есть вещи, которые я знаю, и с удовольствием поделился бы ими с вами, мистер Саттер, если бы вы оказали мне кое-какие услуги.
Я промолчал.
— Мы хотели бы, — сказал он, — чтобы вы установили в доме Белларозы два-три подслушивающих устройства.
— Как насчет спальни?
— Нет, этим мы не занимаемся. — Он добавил: — Да там ничего интересного и не происходит. — Он подошел ко мне и взял меня за руку, словно пытался удержать равновесие. — Так мы можем рассчитывать на вас?
— Нет.
— Почему нет?
— Ну… потому что я — его адвокат.
Он отпрянул назад, словно я только что ему сообщил, что у меня заразная болезнь.
— Вы серьезно?
— Да. Если точнее, он хочет, чтобы я представлял его в суде по делу об убийстве Хуана Карранцы. — Я наблюдал за лицом мистера Манкузо, и, честно признаюсь, на нем не было ни тени удовольствия.
Он отошел к другому борту и стал смотреть на море.
Я понял, что совершил тактическую ошибку, раскрыв секрет, который Беллароза, возможно, хотел сохранить до того момента, пока его не придут арестовывать. Но это была небольшая промашка, я знал, что совершу еще немало ошибок, так как прежде занимался лишь налогами и оформлением сделок по недвижимости. К тому же Беллароза сам хотел, чтобы я поговорил с Манкузо о Феррагамо.
— Хотите знать, почему я согласился защищать его? — спросил я.
Не оборачиваясь ко мне, Манкузо ответил:
— Я могу строить разные предположения, мистер Саттер, но одно я могу сказать совершенно точно — это не связано с деньгами.
— Нет, не связано. Я просто отплачиваю ему за оказанную услугу. Но главная причина в том, что я уверен — Беллароза не совершал именно этого преступления.
— Уверены? Почему вы в этом уверены? — обернулся он ко мне.
— Среди прочих причин та, что Беллароза убедил меня, когда сказал, что Альфонс Феррагамо, федеральный прокурор, состряпал это дело, чтобы запрятать его за решетку. Вернее, не запрятать за решетку, а натравить на него колумбийцев или его собственных друзей, которые не захотят иметь неприятностей с колумбийцами. — Я внимательно посмотрел на мистера Манкузо.
У него очень выразительные черты лица, это, наверное, не лучший вариант для полицейского, и я сразу увидел, что ему мое заявление не показалось абсурдным. Я понял, что Беллароза прав, когда он обращает внимание на лицо человека.
— Хотите, я перескажу вам то, что говорил мне Беллароза? — предложил ему я и за десять минут рассказал всю историю.
— По словам Белларозы, вы — честный человек, — добавил я в заключение. — Если это так, тогда скажите мне откровенно,
Он долго стоял, молча уткнувшись взглядом в палубу.
— Федеральный прокурор никогда не станет рисковать своей карьерой и тем более свободой только для того, чтобы отомстить кому-либо, — ответил он.
— Да, три месяца назад я бы в это тоже не поверил, но, — я попытался изобразить итальянский акцент, — но теперь я много чего узнал о вас, мистер Манкузо, и я думаю, что мистер Беллароза был прав, когда говорил о замысле мистера Феррагамо. Capisce?
Мистера Манкузо мой ломаный английский не развеселил.
— Так что лучше спасайте душу федерального прокурора, мистер Манкузо, — добавил я уже без акцента. — Напомните ему, что мстительность — это грех. Если он откажется от своих замыслов — я откажусь от своих. Скажите ему, что существуют другие пути, кроме фабрикации уголовного дела против мистера Белларозы. Посоветуйте ему играть честно.
Мистер Манкузо ничего не ответил.
Я взглянул на часы.
— Давайте-ка ставить паруса. Сначала грот.
Мы поставили паруса и двинулись домой, преодолевая ветер и отлив. Примерно через час напряженной работы с парусами измочаленный мистер Манкузо взмолился:
— Не можем ли мы завести мотор?
— Завести можно, но я считаю, что идти на парусах почти против ветра очень поучительно. Это проверка навыков и терпения. К тому же это так похоже на настоящую жизнь.
— По-моему, это совершенно бесполезное занятие, — сделал вывод мой матрос.
Мы обошли вокруг Плам-Пойнта, теперь направление ветра стало для нас более благоприятным. Мистер Манкузо уже мог только ползать по палубе на коленях, держась за поручни. Должно быть, так ему легче было наслаждаться пением ветра в парусах и видом яхты, рассекающей волны. Я посоветовал ему надеть спасательный жилет или привязаться к мачте, но он заверил меня, что прекрасно плавает.
— Это ваши люди устроили мне неприятности с налоговой службой? — крикнул я сквозь свист ветра и грохот волн.
— Нет, но мы в курсе этой истории, — прокричал он в ответ.
— Естественно, вы в курсе.
— Я это не организовывал. Клянусь вам, — добавил он.
— Возможно, это сделали не вы, а кто-то из вашей конторы, — предположил я.
— Нет, мы не играем ни в какие игры с налоговой службой. Это незаконно, к тому же мы им не доверяем.
— Значит, мне не стоит рассчитывать на вашу помощь?
— Мы могли бы замолвить за вас словечко. Но обещать я ничего не могу.
А вот Фрэнк Беллароза и мистер Мельцер могли обещать мне уладить это дело без всяких условий. Как это все грустно и печально.
— Так вы хотите, чтобы я похлопотал за вас? — продолжал надрываться мистер Манкузо.
— Конечно. Скажите им, что я примерный прихожанин и очень хороший моряк.
— Непременно. Вы поможете нам установить микрофоны?
— Нет, не могу.
— Да нет, можете. Но прежде вам следует подать в отставку с поста его адвоката. Это вопрос этики.