Золотой человек
Шрифт:
«Все? О нет! Все, за исключением самого заветного — сердца. Ведь оно принадлежит другому».
— Не торопитесь с ответом, высокочтимая Тимея! — продолжал Тимар. — Я готов ждать. Я приду за ответом завтра или, если угодно, через неделю. Я не связываю вас никакими условиями. Вы — свободны, вы больше ни от кого не зависите. Если вы не пожелаете видеть меня в этом доме, вам лишь стоит сказать слово… Обдумайте мое предложение, взвесьте все, подумайте неделю, месяц, если угодно хоть целый год, прежде чем дать мне ответ.
Тимея с решительным видом вышла из уголка у очага, куда ее оттеснили Зофия
— Я уже все обдумала.
Госпожа Зофия с нескрываемой враждебностью и завистью ловила каждое слово Тимеи. Ах, если бы она ответила Тимару: «Ты мне не нужен, уходи прочь!» Ведь от такой дурехи всего можно ожидать, недаром же ей забивали голову россказнями о красавце мужчине! И что, если бы Тимар сказал ей в сердцах: «Так оставайся же ни с чем, не будет тебе ни дома, ни моей руки, и то и другое я отдаю Аталии!» И взял бы в жены Аталию. Ведь сколько раз случалось, что надменная барышня отказывала достойному жениху, и тот в отместку тут же просил руки у ее гувернантки или у горничной.
Однако надежда г-жи Зофии не сбылась.
Тимея протянула Михаю руку и проговорила тихим, но твердым голосом:
— Я согласна выйти за вас замуж.
Михай взял протянутую ему руку не с пылом влюбленного, а с благоговейным почтением и пытливо заглянул в прекрасные глаза Тимеи. Девушка спокойно выдержала его проникновенный взгляд. Потом она повторила:
— Я согласна выйти за вас замуж. И я буду вам верной, послушной женой. Но только прошу вас, не откажите мне в одной-единственной просьбе.
Михай был на вершине счастья и в этот момент позабыл, что купец никогда не должен подписывать незаполненный вексель.
— Говорите! Можете считать, что ваше желание уже исполнено.
— Я прошу вас, — продолжала Тимея, — если вы возьмете меня в жены и этот дом будет ваш, а я буду в нем хозяйкой, — позвольте остаться здесь с нами моей приемной матери, которая выходила меня, сироту, и моей названой сестре, которая росла вместе со мной. Прошу вас считать ее моей матерью, а Аталию моей сестрой и обходиться с ними ласково и приветливо…
У Тимара слезы выступили на глазах.
Тимея заметила эту предательскую слезу и, схватив руку Тимара, стала молить его:
— Не правда ли, ведь вы исполните мою просьбу? И вернете Аталии все, что принадлежало ей, ее нарядные платья и драгоценности? И она будет жить вместе с нами, и вы будете к ней добры, как к моей родной сестре, и госпожу Зофию вы будете, как и я, называть матушкой?
Госпожа Зофия громко всхлипнула при этих словах и, бросившись на колени перед Тимеей, стала целовать ее платье и ноги; с губ ее срывались какие-то невнятные слова.
Смахнув слезу, Тимар вновь обрел трезвость ума. Взор его снова стал проницательным. Это его свойство всегда выручало его, когда дела принимали критический оборот, и давало ему перевес над конкурентами. Находчивость, изворотливость неизменно приходили ему на помощь.
Он схватил руки Тимеи:
— У вас благородное сердце, Тимея! Позвольте отныне называть вас
Тимар заглядывал далеко вперед и был готов на любую жертву лишь бы избавить свой дом и Тимею от этих мегер, выдав красавицу Аталию за бравого капитана.
Тут г-жа Зофия бросилась к Тимару и в порыве благодарности стала осыпать его поцелуями:
— О милейший господин Леветинци! О мой дорогой, мой великодушный покровитель! Разрешите припасть к вашим рукам, ногам, поцеловать вашу мудрую голову! — И она покрывала поцелуями даже плечи, шею и спину Тимара. Потом, подведя Тимею к Михаю, она обняла их и горячо благословила: — Будьте счастливы!
Ее ликование невольно вызывало улыбку. Но Аталия и на этот раз постаралась всем испортить настроение.
Горделиво, словно падший ангел, вынуждаемый к покаянию и готовый скорее обречь себя на вечные муки, чем сломить свою гордыню, она отвернулась от Тимара и сдавленным голосом, надменно изрекла:
— Благодарю вас, сударь. Но господин Качука мне больше не нужен ни на этом, ни на том свете. Я не пойду за него замуж, а останусь здесь, в прислугах у Тимеи!
Часть третья
«Ничейный» остров
Свадьба мраморной статуи
Тимар, помолвленный с Тимеей, был безмерно счастлив.
Сказочная красота девушки пленила его с первой же встречи. Он любовался ею и восхищался ее кротким нравом, которому впоследствии сам стал невольно подражать. Недостойная игра, которую затеяли в доме Бразовичей, издевательства над девушкой глубоко возмущали его и заставляли страдать. А легкомысленное ухаживание красавца капитана за Тимеей подогревало ревность Тимара, и любовь его крепла.
И вот наконец заветное желание Тимара осуществилось. Чудесная девушка принадлежит ему. Она станет его женой.
К тому же с души Тимара спало тягостное бремя, — совесть его успокоилась. Ибо с того памятного дня, когда он обнаружил на затонувшем судне сокровища Али Чорбаджи, отца Тимеи, он не ведал покоя. Успех неизменно сопутствовал всем его предприятиям и коммерческим сделкам, но всякий раз он слышал голос совести: «Все это не твое! Ты присвоил достояние осиротевшей девушки! Ты считаешь себя удачливым дельцом? Но ведь это же не так. Ты мнишь себя благодетелем бедных? Напрасно! Тебя называют „золотым человеком“, а ты попросту вор!»