Золотой дождь
Шрифт:
Коротков улыбнулся. Казалось, он был уже «хорош», однако тут же его взгляд просветлел. Профессионализм взял верх.
– Я вижу, задача у вас довольно сложная, – подбирая слова, начал геолог, – но она решаемая. Только для этого нужно время. Вы же знаете, у нас ничего сразу не делается. Основное я уже рассказывал Владиславу в прошлый раз. После нашего разговора практически ничего не изменилось, на Уйгуре больше никто не был. Зато мы повторно проанализировали те три шлиховые пробы, которые впопыхах отмыли под шум раскручивающихся винтов вертолёта. Тогда спецназовцы искали беглецов,
Он поднял руку вверх, загибая пальцы, но быстро остановился. Сообразив, что добились они не многого, Коротков продолжал уже скромнее:
– В якутском институте геологии доктор наук Амузанский изучил наше золото. По его заключению, оно довольно высокопробное. В его составе встречается даже ряд редкоземельных элементов, не характерных для золота из других объектов нашего района. По размеру оно мелкое, форма золотин типичная. Вот такие дела, мужики! Пока это всё. Больше мне добавить нечего.
Вербицкий не выдержал. Все планы рушились, ещё не начавшись. Как бы ни относился он к затее шефа, но от этой поездки ожидал большего. А получалось – только зря потрачено время: этот объект не стоил выеденного яйца.
– А какие получили содержания по этим пробам? – сухо спросил он Короткова, который, поняв его состояние, улыбнулся и ответил с достоинством:
– По последним данным, среднее содержание золота составляет почти семьдесят граммов на кубометр породы. Кстати, содержание золота в пробах разное, тем не менее минимальное равно тридцати восьми граммам на куб. Особо отмечу – все пробы отобраны из борта канавы, пройденной по рыхлым отложениям.
На лице Вербицкого появилось что-то вроде улыбки. И было отчего. Если учесть, что его старательская артель работала на площадях с содержанием золота, не превышающим трёх граммов на один кубометр породы, то данные по Уйгуру превосходили все ожидания. Участок явно обнадёживал.
– То, что вы отобрали пробы и получили такие содержания золота, – это хорошо, а почему же ничего не делали? – спросил он строго. – Уйгур вас не интересует, или нет денег на проведение работ?
– Я, думаю, ничего нового для вас не открою, – выдержав его напор, спокойно начал Коротков. – У нас положение такое же, как во всей геологии страны, которую в перестроечное время успешно развалили. Технику и прочие материальные ценности растащили, кадры разогнали. В итоге от всего громадного коллектива профессионалов остались три калеки. Однако и над их головами уже занесён меч.
Он потянулся за стаканом воды. И, выпив, продолжил:
– Сегодня средний возраст геологов экспедиции где-то ближе к пятидесяти. Как вы считаете, господа старатели, нормально это? Конечно, нет, – и, выдержав паузу, сказал: – Условия у нас были такими, что толковая молодежь сразу разбежалась, а недавно сократили оставшихся. Теперь балом правят ветераны. Скажите, что они могут сделать без молодой смены?
– Ничего они не сделают, – пробормотал Белов, до того не встревавший в этот разговор. – Их век подходит к концу.
– Во-во, свой опыт им передать даже некому, – продолжал Коротков. – Понимаете, преемственность
Вербицкий и Белов хорошо знали положение с геологией в стране. За последние три года они сами повидали всего. Порой их карьера зависела от случая, но удача им благоволила и по сравнению с другими теперь они оказались на высоте.
– Да, дела у вас безрадостные, – открывая бутылку виски, сказал Вербицкий. – Совсем хреновые дела. У нас в Алдане обстановка немного лучше. Хотя тоже целые геологоразведочные партии разогнали.
– Надолго ли собаке блин? – фыркнув, вставил Белов, знавший о состоянии дел в экспедиции лучше Вербицкого. – Этого, мужики, наверное, и сам начальник не скажет. Как сократит Геолком финансирование, так сразу станет ясно, что и кто там останется.
Он хотел спросить Короткова о перспективах освоения Уйгура, но тот стал сам развивать интересующую его тему.
– Если у вас ещё не пропал интерес к этому объекту, туда нужно слетать. Как вы на это смотрите?
– Да нормально. Мы не против, – сразу ответил Вербицкий. Белов только согласно кивнул. Он давно мечтал попасть на Уйгур, но пока это не входило в их общие планы. Поэтому был несколько удивлён позицией Вербицкого и в то же время обрадовался.
– Ну, тогда давайте летом махнём туда на недельку, – оживился Коротков. – В тот раз мы спешили и ничего толком не видели, а сейчас спокойно проведём нормальное опробование, составим карту. А мне ещё, знаете, хочется посмотреть лагерь зэков. Очень интересное место, скажу я вам! И очень таинственное!
На его лице отразилась загадочная улыбка, говорившая о многом, но он тут же продолжил:
– Возьмём с собой Синицына, я думаю, он не откажется. Что ни говорите, это его детище: Иван Васильевич долго с ним носился, доказывая, что там может быть промышленный объект, только так ничего и не пробил. Всего-то навсего нужно было заверить аномалию, и, может быть, давно открыли бы этот Уйгур. Как ни странно, никто не пошёл ему навстречу. В чем дело, я до сих пор не пойму. Обычно начальство всегда выкраивает лётное время, используя разные варианты, а тут за двадцать лет ни разу не нашлось для него вертолёта. Какой-то заколдованный круг: как будто какие-то силы его туда не пускали. Вот скажите, господа хорошие, может быть такое?
Белов пожал плечами, а Вербицкий, пропустив его слова мимо ушей, думал о чём-то своём, забрасывая в рот по виноградине.
На свой вопрос Коротков сам же стал отвечать. Неожиданно он перешёл на шёпот, его речь стала загадочной:
– Говорят, там геопатогенная область: души расстрелянных зэков ходят по ночам. Им давно уже следовало бы покинуть этот мир, а они до сих пор ищут своё последнее пристанище. – Тут он неопределённо поводил в воздухе рукой и добавил: – Путешествие между двумя мирами для зэков задержалось на десятилетия. Представляете, как будто Высший Разум до сих пор не может решить их судьбу. Вот их души и маются на белом свете.