Золотой город

Осояну Наталья

Однако там пиратов поджидал весьма неприятный сюрприз.

«Немезида» лежала на мелководье, подставив левый бок ветру и солнцу. Опустевший бриг с потрепанными ветром парусами, порванными и перепутанными снастями бегучего такелажа выглядел до странности беспомощным. Должно быть, предположил Рэнсом, корабль сел на мель во время шторма, после чего команда покинула его на шлюпках и перешла на один из призовых шлюпов, захваченных в Чарльз-Тауне. Холфорд молча покачал головой, и квартирмейстер умолк: он и сам не вполне верил в то, что говорил.

— Здесь что-то произошло, — сказал Холфорд. — Нужно осмотреть эту посудину.

Быстро спустили на воду две шлюпки, и дюжина пиратов во

главе с Рэнсомом отправились к осиротевшему бригу. Они шустро, будто стая обезьян, поднялись на борт по свисавшим фалам и снастям, и спустя некоторое время один из них подал условный знак, который хорошо разглядели на «Нимфе».

Холфорд стукнул кулаком по планширу.

— Пусто! Этот бородатый дьявол всех нас обманул!

— Может, он просто высадился на берег? — с невозмутимым видом спросил Гиллс. — Или англичане…

— Какие, к черту, англичане?! — Холфорд ухватил лекаря за воротник сюртука и тряхнул так, что его очки чуть не упали за борт. Определенно, силы возвращались к пирату все быстрее и быстрее. — Там даже нет следов сражения! Он просто бросил корабль здесь, потому что с самого начала собирался это сделать!

— А капитан Джекмен? Куда он подевался?

Холфорд проворчал, что Джекмен, должно быть, провалился в ад вместе со своим бывшим капитаном, а ныне компаньоном — Чернобородым. К дальнейшей беседе он был не расположен, поэтому Гиллс отошел подальше и молча следил за тем, как пираты, вернувшиеся на борт «Нимфы», собирались на палубе. Рассерженные, они кричали и хватались за оружие, угрожая смертью тому, кто устроил этот обман, — а в том, что их обманули, не было никаких сомнений.

Холфорд не торопился вмешиваться в происходящее. Он видел, что среди матросов пока что нет того человека, которого и впрямь следовало бы опасаться, — того, кто сумел бы заставить остальных замолчать и выслушать себя. Пока они преумножали собственную ярость, его жизнь и будущее были вне опасности, но следовало предугадать момент, когда у этой ярости должна была появиться цель.

На этот раз ему повезло: двое пиратов затеяли драку, и когда их спустя несколько минут разняли, как-то само собой обнаружилось, что боевой пыл моряков иссяк. Они продолжали ворчать, но поглядывали на капитана без каких-то скрытых мыслей, всего лишь ожидая его приказаний и надеясь, что следующий поход «Нимфы» окажется удачнее предыдущих.

Одинокий пиратский бриг вышел из залива и направился на юго-восток. Не прошло, однако, и часа, как прямо по курсу показался остров — клочок суши, на котором не было ничего, кроме песка… и нескольких человек. Фигурки людей, поначалу неподвижные, при виде корабля зашевелились, стали бегать, кричать и размахивать руками, всячески пытаясь привлечь к себе внимание. Холфорду и его команде не раз приходилось наблюдать подобную картину; иногда они помогали потерпевшим бедствие в надежде что-нибудь с них получить, однако гораздо чаще проходили мимо, не испытывая ни малейшего сожаления, не говоря об угрызениях совести. Однако бедолагам на песчаном острове повезло: у Холфорда в руках была подзорная труба, и, взглянув в нее из чистого любопытства, он тотчас же узнал Джимми Тейлора, одного из матросов Чернобородого.

«Нимфа» изменила курс. Вскоре спасенные оказались на борту. Их было семнадцать человек, и на пустынный необитаемый остров их высадил днем раньше сам Чернобородый, обрекая на верную смерть от голода, жажды и солнечных лучей, от которых негде было укрыться. Они отчаялись, поскольку лучше кого бы то ни было знали, что от проходящих мимо пиратских кораблей не стоит ждать помощи, и потому явление Холфорда со товарищи было истинным чудом.

О том, что произошло

с «Немезидой», пираты рассказывали охотно, однако им было известно совсем немногое. Едва корабль Чернобородого вошел в залив Топсель, капитан словно сошел с ума и велел держать курс прямиком на песчаный берег. Рулевой — один из тех, кого, в конце концов, бросили погибать под палящим солнцем, — воспротивился ему и получил такой сильный удар в челюсть, что пришел в себя лишь спустя полдня, уже на острове. Вскоре «Немезида» с глухим ударом села на мель и стала со скрипом заваливаться на правый борт.

Чернобородый приказал сигнализировать «Принцессе», чтобы та пришла на помощь, и когда шлюп, чья команда впервые оказалась в здешних водах, тоже оказался на мели неподалеку от флагманского корабля, никто из пиратов не удивился. Высадившись в шлюпки, они переправились на «Гордость» — вспомогательный шлюп, призовой корабль, захваченный в Чарльз-Тауне, — и спешно покинули залив, направившись в открытое море.

И лишь потом настало время выяснить, что же произошло…

— Он сошел с ума и говорил странные вещи, капитан, — рассказывал Джимми Тейлор, один из матросов, которых Холфорд пригласил в свою каюту, чтобы без посторонних глаз и ушей разобраться в случившемся. Второй матрос, Ральф Льюис, только поддакивал товарищу. — Он говорил, что времена меняются и братству скоро придет конец, если только мы не изменимся сами и не изменим этот мир так, чтобы море навсегда осталось свободным для мореплавания.

— Следует понимать, он знал, что для этого нужно сделать?

Тейлор и Льюис кивнули.

— Сдаться. Он предложил нам отправиться к губернатору Идену и сдаться, как велит Прокламация, — сказал первый. — Нет, вы только представьте себе, капитан — Чернобородый действительно сказал это вслух и язык у него не отсох! Он даже не запнулся ни разу, складно так плел, что твой проповедник.

— И что было дальше?

Дальше, как выяснилось, не случилось ровным счетом ничего неожиданного: пираты разделились на два лагеря, причем противники Чернобородого оказались в меньшинстве — их было всего семнадцать, тогда как на стороне капитана оставалось больше двух десятков головорезов, что и привело к высадке несогласных на острове, где не было ни птиц, ни какой-нибудь растительности, ни воды. Отсроченный приговор не был приведен в исполнение лишь благодаря случайности.

Холфорд отпустил матросов к товарищам, а сам задумался над тем, как поступить далее. Две неудачи подряд поставили авторитет капитана под угрозу, и если историю с ненайденным сокровищем Ведьминого острова ему простили из-за всеобщей уверенности в том, что перед проклятием все равны, то просчет с Чернобородым был гораздо серьезнее. О двуличии и жестокости этого пирата знали все от юнги до квартирмейстера, поэтому на общее с ним дело команда пошла неохотно, позволив себя уговорить лишь после трех общих собраний. Холфорд рискнул — и проиграл. Теперь, если он хотел остаться капитаном «Нимфы», нужно было предложить братству такое дело, чтобы ни у кого не возникло сомнений в успехе. Только хорошая добыча могла его спасти, и придумать выход из положения следовало как можно скорее.

Он некоторое время сидел за столом, сверля взглядом полную бутылку рома, и думал, а потом встал и быстрым шагом вышел из каюты на палубу, где окликнул боцмана и квартирмейстера. Лица у обоих были напряженные, а по их глазам Холфорд понял, чего ждут пираты от своего капитана.

— Догоним мерзавца, — сказал он без лишних церемоний. — Поднять все паруса, курс на Окракок!

— Будет сделано, сэр! — отозвался обрадованный Барнетт и бросился исполнять приказ. Рэнсом только кивнул и улыбнулся краем рта, выражая свое одобрение.