Золотой город
Шрифт:
Вышло не так.
Во-первых, теперь у них на борту была пассажирка. Пираты ворчали, что женщина на корабле к несчастью! Это и впрямь было грубейшим нарушением морских обычаев: простого матроса, приведи он девушку даже на одну ночь, надлежало выпороть. Чарли подозревал, что дело не только в нарушении, но и в зависти: Лоретта была так красива, что любой моряк втайне мечтал остаться с ней наедине.
Они отзывались о ней в таких выражениях, говорили такие вещи, что Чарли краснел, как кисейная барышня, и все сыпалось у него из рук. Заметив его неискушенность в вопросах любви,
Самой Лоретты за первые три дня плавания он ни разу не видел: та заперлась в каюте и открывала только Кристоферу, когда он приносил ей еду и забирал грязную посуду.
Во-вторых, удивительным образом изменился Блейк. Он замкнулся в себе. На следующий день после того, как они покинули Нассау, он сначала несколько часов разговаривал о чем-то с Холфордом в капитанской каюте, а потом еще столько же просидел там за столом, изучая потрепанный лист бумаги и делая заметки на другом листе. Матросы шептались, что он расшифровывает по личному поручению капитана Холфорда какой-то заумный текст, благодаря которому…
Что случится благодаря разгадке, узнать не удалось. После того как работа была закончена, мнимый доктор вообще впал в мрачное настроение — прямо не подступись. С его лица не сходило хмурое выражение, между бровями залегла глубокая складка, а губы то и дело изгибались в горькой усмешке. Он словно спорил с кем-то и все время терпел поражение в этом безмолвном состязании. Поэтому спрашивать Блейка юноше не хотелось, а задавать вопросы пиратам не имело смысла, так как они вместо прямого ответа начинали над ним издеваться и намекать, что для простого кока он стал слишком любопытен. Чарли тщетно пытался сопоставить известные факты и хотя бы примерно сообразить, куда держит курс «Нимфа».
Случай помог ему во всем разобраться. Было это на третью ночь после того, как «Нимфа» покинула Нью-Провиденс. Юноше приснилась крыса, с неимоверной скоростью пожирающая запасы в кладовой; он бегал за серой гадиной по палубе и пытался разбить ей голову черпаком, который блестел в лунном свете, словно был сделан из золота.
Проснувшись, Чарли увидел, что соседняя койка пустует. Спросонок он испугался, что Блейк выдал себя и был убит пиратами; спустя мгновение здравый смысл возобладал, и Чарли успокоился. Если бы так случилось на самом деле, они бы оба покоились на дне. Они оба плыли в одной лодке… и на одном корабле.
Чарли встал и поплелся на камбуз — крыса из сна не давала ему покоя, хотелось проверить, все ли в порядке, — и к своему величайшему изумлению обнаружил там Кита. Стоя на коленях перед коробкой с сухарями, Юнга грыз сухари шустро, точно заправская крыса, и так аккуратно, что ни единой крошки не падало мимо.
— Я не понимаю, — сказал Чарли, сонно моргая. — Ты все время отказываешься от еды, никогда не обедаешь с матросами, а потом приходишь сюда ночью и лопаешь что попало. Ты что, с ума сошел?
Кит, услышав его голос, чуть не подавился. Он с усилием проглотил все, что держал во рту, и посмотрел на оставшиеся в деревянной коробке сухари голодным взглядом.
— Люди сходят с ума, когда слышат звон золотых монет.
— Это точно. — Чарли зевнул. — А еще от любви. Вот капитану Холфорду с любовью в последнее время не везет.
— Какая еще любовь? — удивился юнга. — Так ты еще не понял, что мы ищем сокровища?
Сон у Чарли как рукой сняло.
— Какие сокровища?..
— Сокровища Дэвиса, — пояснил Кит и, заметив недоумение в глазах Чарли, пустился в объяснения: — Жил-был знаменитый пират Генри Дэвис. Ходят слухи, он был родом из Плимута, вырос у моря и прошел путь от юнги до помощника капитана, но точно никто ничего сказать не может, да это и неважно. Точно известно лишь одно: он был помощником на корабле, который испанцы наняли для защиты побережья Перу от французских контрабандистов, да вот только условия договора Дэвису пришлись не по нраву, и он не просто поднял мятеж на своем корабле, а подговорил людей еще на двух фрегатах. Он не просто стал пиратом — он сразу же заполучил в свое распоряжение небольшой флот. Умно, да?
Чарли не стал спорить: он заметил в глазах юнги восторженный огонек и понял, что тот уважает Дэвиса куда больше, чем собственного капитана.
— Его называли Счастливчиком. То, что устраивал Дэвис, не удавалось сделать никому. Только ему посчастливилось догнать и захватить корабль Великого Могола — там были паломники, которые везли богатые дары для гробницы Магомета! Ты представь себе, сколько денег там было, если матросы с трех кораблей кутили целый год в каждом порту, куда им случалось зайти!
— Откуда ты так хорошо все это знаешь?
— Я родился в Нассау, — напомнил юнга, и в его голосе впервые прозвучала гордость. — В городе пиратов слагают песни о тех, кто живет ярко. Когда мы вернемся туда, я кое-кого попрошу, чтоб их тебе спели…
«Вернемся в Нассау». Чарли скривился.
Ему бы хотелось вернуться в Чарльз-Таун.
— Когда Счастливчик провел в морях уже достаточно долгий срок, — продолжил юнга, — поползли слухи, что свою долю добычи он не тратит, а прячет где-то в укромном месте. Уж не знаю, собирался ли он сдаться, откупиться или же просто сменить имя и поселиться где-нибудь, чтобы спокойно прожить остаток дней, но вышло так, что его фрегат «Морской волк» столкнулся с английскими кораблями где-то у берегов Ямайки. Был жаркий бой, и в конце концов «Морской волк» пошел ко дну.
— И Дэвис утонул вместе с ним?
— Ну да, а перед этим нашел на каком-то необитаемом острове заброшенный форт и сделал из него хранилище для своих богатств. Там повсюду стоят огромные сундуки, доверху наполненные золотом и драгоценными камнями. На эти деньги можно купить весь Лондон! Да что там Лондон — весь мир! Уже десять лет прошло со дня его гибели, но о Золотом городе не перестают судачить все кому не лень.
«Так вот в чем дело! — сообразил наконец Чарли. — Вот почему пираты ходят с озабоченным видом и донимают меня дурацкими шутками! Золотой город! Неужели я скоро стану богат?»