Золотой истукан (др. изд.)
Шрифт:
– И верно, - с усмешкой подзадорил его Сахр; похоже, не первый раз затевали они разговор об этих вещах.
– Кому нужна твоя история? Ради кого стараешься? Ради потомков?
– Ради них тоже.
– А знаешь ли ты, как называют люди развалины поселений, в которых когда-то жили их разлюбезные предки? «Ведьминей горой». «Чертовым городищем». «Прибежищем злых духов». И похуже. Смеются над предками; неучи, дикари. Вот тебе и благодарность потомков. Человеку, друг мой, безразлично, что было вчера. Он хлопочет о завтра.
– Ну, то от невежества. Смеяться над далекими предками - все равно, что поносить родных отца и мать. Ведь мы не с неба свалились: в наших
– Просвещай, просвещай, - нахмурился Сахр, - пока они тебе башку не оторвут.
– «Кому нужна история…» - Зуфар беспомощно оглядел собеседников.
– Я тупею от недоумения, когда слышу подобное. Завтра? Завтра - это сегодня, умноженное на вчера. Вот, скажем, ты, друг Рустам, вдруг проснешься наутро с совершенно пустой памятью, начисто забыв, что знал, полностью утратив свой житейский опыт. И что будет с тобою? Не отойдя от двора и трех шагов, ты погибнешь,- попадешь под колеса первой же повозки, ибо не будешь помнить, что она может задавить. Или утонешь в ближайшем канале. Или здесь, не выходя из дому, сгоришь в очаге. Человек без памяти - не человек. Даже не червь. Ибо даже у червей есть опыт и память: знают, куда, как и зачем им надо ползти. История - опыт и память народа. И никакой народ не может существовать, не зная своей истории. Верно, Бузгар?
– Верно, верно.
– Бузгар бросил озабоченный взгляд на калитку, затем на свою переметную суму.
– Ты чем-то встревожен?
– насторожился Зуфар.
– Фуа, Пинхасова жена, здесь была…
– Фуа?!
– Зуфар мигом вскочил.
– Тебя видела?
– Да.
– Чего же ты тут сидишь? Давно надо быть за сорок верст отсюда.
– Не бойтесь, - попытался успокоить их Сахр.
– Кто станет ее слушать? Всякий знает, что дура.
– Э!
– Зуфар всплеснул руками.
– От дур все беды на свете. Собирайся, Бузгар. Скорей! Я пойду с тобою, провожу до городских ворот.
– Не забывай, о чем говорили, - кивнул Бузгар Руслану на прощание.
– Я к тебе забегу как-нибудь тайком.
– Буду ждать.
Бузгар удалился, Руслан остался, но душа его ушла с Бузгаром, будто крепыш унес ее в своей переметной суме. Много хороших людей видел Руслан с тех пор, как покинул Семаргову весь, но никого не полюбил так сразу и горячо, по-братски, всем существом своим учуяв в нем родное, кровное, свое. Он бы заплакал, если б давно не разучился плакать.
– О чем это вы с ним говорили?
– полюбопытствовал Сахр.
– Так… о том, о сем.
– Ого!
– воскликнул Сахр ревниво.
– У тебя уже свои тайны?
– Тайны, не тайны… тебе будет скучно слушать. Не о звездах шла речь - о земных делах.
– Понимаю. К Хурзаду тебя зовет. Он и меня сколько раз уговаривал уйти из Кята.
– А ты боишься?
– Я ничего не боюсь, друг мой. Но зачем? Какой в этом смысл? Нет силы, которая сокрушила бы тупое чудовище, именуемое властью.
– Но Маздак же сумел одолеть богачей?
– Сумел. На какое-то время. Затем они его одолели. Будь уверен, хорезмшах тоже найдет кого позвать на помощь: белых ли, черных ли, желтых ли гуннов. Или того же Кутейбу ибн Муслима. Кровь. Напрасные жертвы. Новое горе. И - все опять пойдет по-старому.
– И пусть!
– разъярился Руслан.
– Кровь - разве она и так не льется каждый день? И нет напрасных жертв? Нет горя? Надо ж хоть раз, пусть на десять дней, взять свое! Отплатить живоглотам за все обиды! Раз уж народ подымается, он, наверно, знает, на что идет. Там, на Окузе, ты говорил: история -
– Он горько усмехнулся.
– Ведь ты никому ничего не должен. Сам всего достиг. Из материнской утробы сразу ученым вылез. И книги сам придумал… и академию эту, науки разные. И не хочешь подумать, любомудр: раз уж на сей земле мог объявиться этакий умный Сахр, то, значит, она способна таких родить и растить. И ей ты обязан умом своим высоким. Но вот она подымается на большое дело, а ты - в кусты. Тьфу! Стыдись.
– Ого!
– развеселился лекарь, выслушав сбивчивую гневную речь русича.
– Так-так… - И, тут же потускнев, уныло махнул рукой.
– Не петушись. Ломал я голову над этим всем. Мало ли, что я тогда сказал: я говорю сегодня одно, завтра-другое. И не всегда то, что думаю. Так, от скуки озорую. Честно сказать, я давно собирался к Хурзаду. И Бузгара - помнишь, репу на базаре покупали?
– через старика одного за тем и вызвал к себе. Поговорить хотелось, да, видишь, не удалось. Сам нашел бы дорогу к Хурзаду, но решимости не хватало. Живу, - думаю,- тихо, спокойно, книги читаю, зачем мне лезть в эти дрязги? Малодушие. Ты, конечно, прав. Здраво судишь. Что ж будем делать?
– Уйдем к Хурзаду! Сейчас.
– Сейчас? Хм… посмотрим…
– Трах!
– распахнулась калитка.
Аарон?
Бледный, потный. Пейсы - пряди волос на висках - раскрутились, разлохматились, точно кисточки на коровьих хвостах.
По его виду казалось: сейчас завопит еврей, упадет, начнет по земле кататься, пейсы выдирать. Но Аарон, явно стараясь унять душевную дрожь, не спеша сел на циновку, вздохнул и сказал почти спокойно, даже с какой-то странной рассеянностью:
– Их убили.
– Кого?
– похолодел Руслан.
– Бузгара, Зуфара.
– Кто, где?!
– У городских ворот. Стража. Русы ваши. Твой друг… как его - Караз.
– Карась? Не может быть!
– Я видел своими глазами. Пинхас приказал мне найти хозяйку, отвести домой. Я отыскал ее у ворот. Хотел утащить - кричит, в глаза мне плюет. Выходит Фарнак, начальник городской стражи. Она отзывает его в сторону. Слышу: «Сахр, Бузгар, Рустам».Словом, мятежник Бузгар, мол, скрывается в доме Сахра. Я рванулся было сюда бежать, предупредить, но вижу - двое идут. Один - Зуфар, другой - человек с лицом, завязанным тряпицей. Но Фуа, стерва, сразу узнала его: «Бузгар!». Фарнак - страже: «Хватайте!» Кинулись. Те двое сопротивлялись. Крепко сопротивлялись. Ну, их убили. Секирами зарубили. Сахр, тебе надо бежать.
– Сюда не сунутся,- сказал неуверенно лекарь.
– Сунутся! Фарнак обозлен - ранил его Бузгар…
Немало смертей видел Руслан за свою короткую жизнь, но ни одна, - даже смерть Иаили, - не потрясла его так, как смерть этих двух, своей безобразной никчемностью, глупостью. Только сейчас тут сидели, ели, пили, говорили… И вот их уже нет. Немыслимо. Уму непостижимо.
Бедный Бузгар. Жил холостым - хоть бы умер женатым. И Зуфар - куда уж каким опытом, памятью он обладал, и все же попал под колесо, железное, шахское. Сколько людей на земле гибнет просто так, без всякого смысла, не успев совершить предназначенное! И никому за это не стыдно. Кому стыдно, тот и гибнет.