Золотой Лингам
Шрифт:
– Обязательно. Я буду ждать вас в машине у входа – черный «порше кайен турбо» с маячком.
Несмотря на то что Федеральная антисектантская служба была ведомством молодым, ей выделили целое здание – особняк на Комсомольском проспекте. На входе стояла пара молодцев в черном камуфляже с нарукавными нашивками в виде белого голубя. Еще двое секьюрити, с такими же шевронами и при оружии, встретили их в приемной руководителя.
– Однако! – заметил Костромиров, усаживаясь в предложенное кресло. – Охрана у вас, гляжу, преизрядная. Кстати, ваша Служба к какому министерству
– Мы находимся в прямом подчинении Председателя Правительства, – ответил Шигин, значительно поджав губы. – Но вы правы, инициатива создания ФАС исходила от обоих этих министерств. Разумеется, мы работаем в тесном контакте с правоохранительными органами. А также имеем полное понимание со стороны Московской Патриархии. Пользуемся, так сказать, духовной поддержкой. Полагаю, не нужно объяснять, почему. А что касается повышенных мер безопасности, им есть свое объяснение. Позже вы сами это поймете.
– Ого, раз подчиняетесь напрямую Премьеру, значит должность ваша, считай, министерская, так? Я и не предполагал, что наше Правительство придает такое значение работе с религиозными объединениями.
– Не с объединениями, – поправил его Шигин, – а с сектами. И не работе, а борьбе. Мы созданы именно с этой целью – для борьбы с сектами. Разумеется, речь идет лишь о тоталитарных сектах деструктивной направленности.
– Давно пора, – согласился Горислав. – А то множится эта нечисть, как поганки после дождя.
– Рад, что встретил в вашем лице единомышленника, – серьезно заметил Председатель Федеральной службы. – Чай, кофе?
– Не отказался бы от рюмки коньяку.
– Извините, Горислав Игоревич, – развел руками Шигин, – но спиртное на моем корабле под безусловным запретом. Как и табакокурение.
– Тогда кофе, – вздохнул ученый, с сожалением пряча обратно в карман длинную пенковую трубку с янтарным мундштуком.
Иван Федорович распорядился по селектору. Костромиров тем временем огляделся. Кабинет руководителя ФАС имел прямоугольную форму. Главенствующее положение в интерьере занимал, естественно, рабочий стол – массивный, приземистый, темного дерева. По периметру стояли стулья, числом двенадцать, с высокими прямыми спинками и жесткими, неудобными сиденьями. Имелся еще книжный шкаф с девственно пустыми полками; лишь одна книга в толстом кожаном переплете сиротливо пылилась в его недрах. Вся мебель имела какой-то подержанный, казенный вид. Единственная более-менее комфортная вещь – кожаное кресло, на котором сейчас сидел Горислав, находилось напротив стола Председателя. Сам хозяин кабинета довольствовался простым стулом, столь же мало приспособленным для сидения, как и остальные двенадцать его собратьев.
Легкое оживление в этот почти казарменный интерьер вносили две иконы по углам – современные списки с Владимирской иконы Божьей Матери и «Троицы» Рублева, да еще портрет, висевший за спиною начальника. Горислав пригляделся. Судя по характеру письма и состоянию полотна, картина старинная, начала XIX века. А изображен на ней был почтенный старец в кафтане допетровского покроя, безбородый и безусый, с лицом мертвенного цвета, на котором ярким пятном выделялись красные, влажные губы. Старик этот странным образом напоминал хозяина кабинета. Не внешним обличьем, а застывшим на лице выражением:
– Предок ваш? – догадался Костромиров, кивая на картину.
– Пра-пра-прадед, – подтвердил Шигин, оглядываясь через плечо. – Хотя в числе «пра» могу и обсчитаться. Купец первой гильдии, к слову сказать. В Бархатную книгу был записан.
– Сурьезный старик. Какое лицо – волевое, властное…
– Точно! Людишек своих вот так держал, – Председатель сжал поднятую руку в кулак. – Это у нас, Шигиных, в крови. Натурально.
Через минуту в кабинет вошла плечистая дама лет тридцати – тридцати пяти, в синем деловом костюме, но без кофе. Строгая униформа не могла скрыть пышных (на вкус Горислава, даже чрезмерно), кустодиевских форм; роскошные белокурые волосы были заплетены в толстую косу и убраны на манер кокошника.
За ее спиной возвышался один из камуфлированных охранников с подносом, на котором дымились две чашки.
– Познакомьтесь, – Иван Федорович указал на фигуристую женщину, – мой заместитель Копейко Ольга Ивановна. Она в курсе и будет присутствовать.
– Очень приятно, – Костромиров привстал и пожал даме руку. – Горислав Игоревич.
– Профессор, член-корреспондент РАН и кавалер ордена Почетного легиона, – добавил Шигин, беря на себя роль герольда.
– Взаимно, – отвечала Ольга Ивановна низким грудным голосом, задержав ладонь Костромирова в своей чуть дольше необходимого. – Знаете, мне до сих пор не случалось встречаться с обладателем стольких громких титулов… Если не секрет, за что вам присвоили звание кавалера?
– Не секрет. Только, вот, история довольно длинная. Если коротко – за вклад в развитие французской культуры.
– Ой! А вам говорили, что вы удивительно похожи на одного американского актера… как же его? Он еще в фильме «Касабланка» играл… А еще в другом – тот мне особенно нравится… Забыла название! Он там играл отставного военного, а действие происходит на острове… ну, буря, гангстеры…
– «Ки Ларго», – подсказал Костромиров, – по пьесе Андерсона.
– Ах, да-да, «Ки Ларго», верно! А актера как звали, не помните?
– Хамфри Богарт, – усмехнулся Горислав, мягко высвобождая руку, – но, поверьте, я – не он.
– Ольга Ивановна! – поднял брови Председатель. – Ты смотришь американские фильмы?
– Когда-то смотрела, – отчего-то смутилась женщина. – Это ведь старый фильм, пятидесятых, наверное, еще годов.
– Ну, ну, – покачал головой начальник с явным неодобрением.
Охранник все это время так и стоял с подносом в руках, словно не мог догадаться, что ему с ним делать. Это был подслеповатый, очкастый парень лет двадцати пяти, среднего роста и отнюдь не атлетического сложения; нездоровая бледность покрывала его безвольное лицо, под глазами залегли глубокие тени, на лбу выступили бисеринки пота. Казалось, он планирует в любую минуту брякнуться в обморок.
– Кхм… что ж, кофе разве выпить? – откашлявшись, произнес Костромиров.