Золотой Лис. 1-2 часть
Шрифт:
Зелье, если его правильно приготовить, и в самом деле едучее, хоть драконов трави. Цветочные эльфочки, так те и вовсе за дюжину шагов просто мрут и падают! Зато с любым мертвяком, облитым такой заразой, приключается просто падучая. И бьётся он в конвульсиях долгонько — можно успеть дух перевести или удрать, если какой особо крепкий экземпляр нежити попадётся. На демонов, правда, действует вроде послабее, но Ридду доселе они не попадались, на что он особо и не роптал.
— Не убьёт, так хоть задержит, — покивал он, когда варево, профильтрованное сквозь костяную
В самом деле, эта малопонятная человеку несведущему концентрация оказалась слишком высока. Но Ридд уже как-то притерпелся к этим терминам, что крепость называют высотой… а раствор и в самом деле оказался перенасыщен мышьяком, который только каменный мухомор и вытягивал из земли.
Но хмурая и сосредоточенная эльфийка, опять похожая на мумию из склепа — со своей тряпкой на мордашке — уже тащила большую бутыль перегнанной воды.
— Умница, — кивнул Ридд и слегка разбавил полученное зелье.
Ещё чуть, пока зелень не сменилась тусклой синевой, а потом и вовсе чуть мутноватой бесцветностью. О, самое оно, теперь на этой основе можно и настоящую отраву варить!
Куда благосклоннее эльфийка осматривала и обнюхивала зелья, готовившиеся из производимого в вотчине барона Кагора вина. Само по себе просто отменное и неплохо отгоняющее мелкую нечисть, оно лучше всех впитывало благословения жрецов храма — а от обсевших человека бестелесных злыдней, в дороге лучшего средства просто и не сыскать. Но это всё эликсиры для внутреннего пользования, так сказать. И настой красноплодной рябины на вине баронессы Изабеллы, и стреляющее серебряными искрами зелье на основе с виноградников графа де Шампаня…
Белая луна Белль с любопытством заглядывала в высокую каменную трубу небольшого домика, из которой столбом поднимались разноцветные, а иногда даже светящиеся дымы. Иногда ароматные, от которых небесная напарница Соль ярче светила оранжево-золотистым блеском. Но чаще такие отвратно-вонючие, что маленькая луна зловеще наливалась багровым, словно перед рассветом. И тогда шарахались подальше вылетевшие на охоту нетопыри — уж те неведомым чутьём знали, что от домика рыжей и злющей Зинки следует держаться подальше.
Звёздам было всё равно — уж до них дым не долетал, заботливо уносимый и развеиваемый недрёманым в вышине ветром. Но и тот брезгливо морщился порой, и побыстрее сбагривал добычу неповоротливым тучам. Те пухли и пыжились недоумением, пока наконец не лопались вдалеке со страшным грохотом и искрами — и изливались где-нибудь в глуши дождевыми слезами…
Глава 5. Свет в ночи
— Неужели он настолько искушён в науке обмана, что сумел вас провести?
Голос престарелой баронессы оказвался на этот раз строг и печален. А сама госпожа Шарто нынче вечером развлекалась вязанием — оставленный пока гобелен служанки накрыли
— О матушка, теперь вы несправедливы не только ко мне, но и к этому Ридду, — молодой барон валялся на тахте и казался предающимся самому предосудительному безделью.
Однако на самом деле барон недавно вернулся из затянувшегося собрания в Купеческой Гильдии. Некоторые особо жуликоватые вздумали в предчувствии смутных времён попридержать хлеб и даже — неслыханное дело — взвинтить цены! Пришлось не только за бороды потаскать, но кое-кого даже и мордой по столу повозить, не боясь замарать дворянских рук и чести. В конце концов прониклись, осознали, уж обещание в случае повтора живо определить в петлю, самого заядлого еретика быстро обращает в праведника!
А сейчас барон обдумывал интересную дилемму — почитать на ночь изумительные сонеты мэтра Петера д'Арки, или же кликнуть к себе в опочивальню Камиллу и немного порезвиться на сон грядущий? Уж немного того или иного лакомства он сегодня заслужил…
— Нет, я не могла ошибиться! — баронесса опечалилась так, что проворно мелькавшие в её руках спицы замерли и бессильно обвисли.
Вообще, молодой барон был примерно того же мнения. Ведь многие картины в родовом замке, да и некоторые в королевской галерее, принадлежавшие кисти блистательного, пожелавшего остаться инкогнито художника, на самом деле были написаны его маменькой в период её увлечения живописью. Да уж, глаз-алмаз, а истинно талантливый человек талантлив во всём…
— Матушка, я даже скажу вам большее — если то останется между нами, — барон искоса посмотрел на насторожившуюся баронессу и нежно, любяще улыбнулся. А вот я вас сейчас! — Чтобы не было недоразумений, он снял брюки, и я в луче утреннего солнца осмотрел указанное вами место — ничего. Ни даже следов от едких мазей или притираний, как я было предположил, веря вам безоговорочно.
Поразительное дело! Баронесса вернулась к своему рукоделью и молчала аж целый интервал меж боем напольных часов в углу, прилежно оповещавших замок каждую четверть. И лишь неистовые переплетения узора, выползавшего из-под испуганно мелькавших спиц, выдавали нешуточную и даже напряжённую работу мысли.
— Значит, глаза мои действительно подвели — а это поразившее меня сходство на самом деле случайно… тот всё же погиб в осаде… — этот шёпот хоть и скользнул с сурово поджатых сухощавых губ женщины, однако не улетел дальше — спицы подхватили его и проворно вплели в узор.
И всё же, через некоторое время молодой барон приметил, как руки пожилой баронессы обречённо опустились на кружевной передник, а со щеки упала блеснувшая в сиянии свечей капелька. Надо ли и говорить, что через миг любящий сын уже был подле матери, а его ладони бережно гладили усталые руки?