Золотой Лис
Шрифт:
Наконец-то она осознала, что что-то явно происходит не так, как надо, и предприняла первый отчаянный рывок. Леска вновь заструилась с катушки, наполняя воздух ослепительным белесым блеском; Шасу приподняло с сиденья, как жокея, пришпоривающего скакуна на финишной прямой. От сильнейшего трения внутри массивной катушки возникли искры; она задымилась. Смазка на подшипниках таяла и закипала. Кипящие брызги вылетали из-под кожуха вперемешку со струйками пара.
Подавшись всем телом назад, Шаса пытался сохранить равновесие, одновременно держа руки подальше от гудящей катушки. Дакроновая леска была ничуть не менее опасна, чем ленточная пила мясника. Она
Рыба мчалась вперед и вперед, будто ее ничто не сдерживало. Запас лески на барабане таял на глазах; триста ярдов, четыреста ярдов, и вот уже полкилометра лески за считанные секунды оказалось за бортом.
– Эта паразитка явно спешит домой, к папе с мамой, – проорал Шаса. – Она вообще-то когда-нибудь остановится?
Внезапно посреди океана возник огромный водоворот, и из него, вся в кипящей белой пене, явилась чудовищная рыба. Ее масса и размеры были таковы, что создавалось впечатление, будто она двигается как в замедленной съемке. Она поднялась вертикально в воздух; с боков ее сбегали потоки воды, как с корпуса всплывающей подводной лодки. Она показалась из воды вся, с головы до кончика хвоста, и хотя от «Ле Бонэр» ее отделяло не менее пятисот ярдов, она, казалось, заслоняла собой полнеба.
– Какая громадина! – завопил Мартин. – Я в жизни не видел ничего подобного! – И Шаса знал, что это чистая правда – он тоже никогда не встречал рыбы, способной хоть как-то сравниться с этой. Свет, отразившись от ее голубой чешуи, озарил небо, подобно вспышке далекой зарницы.
Затем, как бегун, преодолевающий барьер, рыба достигла высшей точки своего прыжка-полета и, изогнувшись всем телом, устремилась обратно к поверхности океана. Он разверзся под ее натиском, все вокруг содрогнулось от страшного удара, и она исчезла в пучине, оставив их до глубины души потрясенными только что увиденным великолепным зрелищем.
Леска бешено рвалась с катушки. Хотя Шаса донельзя затянул тормоз, приблизив силу натяжения лески к опасной 120-фунтовой черте, за которой мог последовать разрыв, она по-прежнему стремительно разматывалась, будто никакого тормоза вовсе не было.
– Tournez-Vous! Поворачивай! – В голосе Шасы явственно прозвучали панические нотки; он едва не сорвался на истерический визг. – Поворачивай и за ней!
До предела заложив руль и врубив мотор на полную мощность, Мартин круто развернул лодку, и они с ревом понеслись в погоню за рыбой. «Ле Бонэр» приходилось бороться как с ветром, так и с течением; волны били в нее со всех направлений. Она зарывалась в них носом и пропарывала насквозь, выпуская на волю фонтаны белоснежной пены. Затем она перелетала через их гребни, буквально зависая в воздухе, и с грохотом проваливалась в глубокие впадины между валами, всем корпусом сотрясаясь от ударов.
Шасу в его кресле безжалостно швыряло из стороны в сторону. Вцепившись в подлокотники и упираясь ногами в приступку, он преодолевал самые большие волны почти стоя, не касаясь сиденья. Удилище прогибалось, как натянутый до предела огромный лук. Но даже несмотря на то, что «Ле Бонэр» шла полным ходом, запас лески быстро таял. Меч-рыба обгоняла их на десять узлов в час. Леска неумолимо сбегала с катушки, и Шаса беспомощно наблюдал за тем, как барабан с каждой секундой становился все меньше и меньше.
– Шаса! – закричала Эльза с мостика. – Она повернула! – От волнения она заговорила по-итальянски. К счастью, Шаса уже достаточно напрактиковался в этом
– Стоп! Arretez! – рявкнул он шкиперу. Внезапно, безо всякой видимой причины, меч-рыба сделала поворот на сто восемьдесят градусов и теперь неслась прямо навстречу лодке.
Пока это еще было невозможно обнаружить по направлению лески, уходившей в воду с катушки. Дело в том, что меч-рыба образовала из нее огромную петлю в полмили длиной, что в любой момент могло привести к катастрофе. Стоит рыбе затянуть петлю, и толстый шнур лопнет, как простая хлопчатобумажная веревка. Так что Эльза заметила поворот как нельзя более вовремя.
Шасе во что бы то ни стало нужно было выбрать эту петлю до того, как меч-рыба пройдет под днищем лодки. Он работал, как механический насос, ритмично сгибая и разгибая ноги, то приподнимаясь, чтобы наверстать лишний фут лески, то опускаясь в кресло, чтобы хоть немного передохнуть, пока будет наматывать ее на катушку двумя быстрыми поворотами рукоятки. И вот так раз за разом, подпрыгивая и приседая, судорожно хватая ртом воздух, синхронно нагружая руки и ноги; мокрая леска наматывалась на барабан с такой силой, что брызги летели во все стороны, образуя вокруг легкий туман. На его глазах шнур затягивало вбок, он как бы разрезал воду, оставляя на поверхности небольшой бурун. Петля стремительно сжималась. Рыба прошла под лодкой. Леска начала выпрямляться.
Шаса отчаянным усилием еще более ускорил ритм, наматывая на катушку последние футы выбранной лески.
– А теперь поворачивай! – выкрикнул он, задыхаясь. Пот ручьями сбегал по его обнаженной груди. Он перемешивался с губной помадой Эльзы, которой был начертан магический знак, и устремлялся дальше, оставляя темные пятна на поясе его шорт. – Поворачивай! Ну же, шевелитесь!
Рыба уже умчалась во весь опор в противоположном направлении, и шкиперу удалось-таки развернуть «Ле Бонэр» в ту самую минуту, когда леска вновь натянулась. Весь чудовищный вес рыбы пришелся на конец удилища; оно затрепетало, как плакучая ива под натиском бури. Шасу в который раз выдернуло из кресла; он обнаружил, что стоит фактически на прямых ногах; еще несколько унций нагрузки на леску, и она не выдержит столь бешеного напора.
Он отодвинул тормозной рычаг, чтобы ослабить натяжение лески, и она ринулась прочь с барабана со скоростью пятидесяти миль в час. В полном отчаянии он наблюдал, как драгоценные футы шнура, добытые ценой колоссальных усилий, беспрепятственно перелетают через борт.
– За ней! – прохрипел он, и «Ле Бонэр» возобновила эту сумасшедшую погоню.
Теперь настало время слаженной ювелирной работы всей команды. Ни один человек в мире не смог бы в одиночку, без посторонней помощи укротить такую рыбину. Здесь решающее значение приобретало управление лодкой, каждый маневр, каждый поворот должен был быть предельно точным и своевременным.
Очень важная роль отводилась Эльзе; стоя на мостике, она предупреждала его о любом изменении в поведении громадной твари прежде, чем это становилось заметным с палубы, тем самым даря ему бесценные секунды. В течение часа эти неукротимые рывки не прекращались ни на мгновение. Тонкий дакроновый шнур ежесекундно испытывал колоссальные перегрузки, и Шасе то и дело приходилось вставать и удерживать его всем своим весом, напрягая удилище и раскручивая катушку. Снова и снова он с неимоверным трудом наматывал леску на барабан, а затем смотрел, как она раз за разом уносилась обратно в океан, как только рыба предпринимала очередную атаку.