Золотой мальчик
Шрифт:
Я всё так же молча покивал головой.
— У вас что-то с рукой? — спросил врач, показывая на мою окровавленную ладонь.
Я махнул рукой, но он решительно затащил меня в машину:
— Надо непременно обработать рану, и мы вам сделаем успокоительный укол, на вас лица нет. Вася, посмотри, что у товарища с рукой. Обработай и сделайте ему успокаивающую инъекцию.
Он остался на улице возле машины, курить, а надо мной колдовал какой-то пацан, с хохолком на затылке. А сбоку от меня, накрытое простынёй, лежало тело женщины, которую я убил.
Меня
— Сейчас я закончу перевязку и сделаю вам укольчик, немножко легче будет.
Мне уже никогда больше не будет легче. Никогда. Мне с каждым днём будет всё тяжелее и тяжелее тащить по земле эту плоть, из которой вынули душу.
Господи! Зачем ты так сделал?! Ты не спас меня. Ты спас Гургена Окрошидзе. Ты спас его тело, и отнял его душу. Зачем?! Или вовсе не было никогда души у Гургена?
Господи! Когда-то я был учителем, и мне это нравилось…
Я повернулся спиной к машине скорой, собираясь уйти и осматриваясь, но тут увидел торопливо идущего от подворотни, через цепь бойцов, мужчину, рослого и плечистого, с мальчиком на руках. Он быстро переговорил с бойцами и быстрым шагом пошёл в нашу сторону, почти побежал.
— Эй, доктор! — окликнул я. — Пациент к вам бежит, с мальчиком.
Врач заспешил навстречу мужчине, как только что спешил навстречу мне. Женщине он не сумел помочь. Зачем так спешить, если помочь не можешь?
Я понимал, что злюсь на него совершенно напрасно. Он сделал что мог, но я не хотел быть виновным в смерти этой женщины один. Мне нужен был сообщник, подельщик, кто-то, с кем можно разделить вину.
Я был настолько занят собой и своими мыслями, что не сразу понял, что около машины происходит что-то не то.
Валерий Соколов, по кличке «Соколик»
Город Мытищи, Московская область
Улица лётчика Бабушкина. Наружное оцепление домов 4, 6, 8
Пятница, 27 февраля
20 часов 01 минута
Что меня всегда удивляет, так это то, как идёт время. Когда я нёс Славку на руках к машине, то посмотрел на часы, было двадцать часов одна минута. А перед тем, как мы собрались выйти из подвала, было без десяти. И прошло с тех пор всего-то десять-одиннадцать минут, а столько всего произошло.
Странно всё же, совсем недавно, ещё вчера, дни тянулись и конца им не было видно. И я думал только об одном: неужели этот день будет опять такой же длинный и нудный, в поисках жратвы и ночлега, в бессмысленном шатании по городу, в вынужденном безделье, в тягостном ничегонеделании. В отчуждении. И вот вдруг всё изменилось.
За этот день столько всего уже случилось, сколько у многих за всю жизнь не происходит. Я вроде как живым себя опять почувствовал, а то только и думал о самоубийстве, да всё кишка тонка была. Вот мой шанс вырваться из этой затхлой жизни,
Ещё чуть-чуть. Везение сегодня на моей стороне. И пули мимо прошли, и подполковника этого сумел сделать, а главное, вырвал пацана из рук бандитов, и сам вот сейчас вырвался из кольца. Меня уже почти трясло от нервного напряжения. Выдержка была не та, что несколько лет назад. Бездомное существование давало о себе знать.
Я подошёл к машине "скорой помощи", мимо врача, который что-то мне говорил, отодвинув плечом высокого усатого штатского, в длинном, как у меня, чёрном пальто, только более элегантном. Подполковнику это тяжёлое, негнущееся пальто, наверное, из цельного дерева вырезали. И весило оно бог знает сколько.
Я открыл дверцу микроавтобуса, занёс ногу, чтобы подняться, и оцепенел. Передо мной лежало тело, укрытое с головой белой простынёй. Рядом с телом сидел молоденький пацан, в белом халате и с хохолком на затылке. Он вопросительно посмотрел на меня, а я словно языка лишился. Мне нужен был этот автобус, но не с трупом же! Я замешкался, оглянулся и увидел, что около бойцов остановились двое в штатском, один из них, весь мокрый, пожилой, показался мне чем-то знакомым. Здоровый такой дядька, повыше меня будет. И тут же меня осенило: да это же подполковник!
Я решительно развернулся к автобусу, мне надо было спешить. Сунул руку в карман, но вытащить её не успел, меня поймали сильными пальцами сзади за кисть руки, я напрягся, готовясь бросить через себя смельчака, но в спину мне что-то ткнулось, возможно, палец, а возможно, пистолет. Я решил, что лучше допустить, что это — пистолет, поскольку ошибка могла стоить мне жизни, а жить хотелось, когда у меня появился этот золотой мальчик, которого я отбил у бандитов, и который был гарантом моего будущего.
— Быстро в машину! — раздался за моей спиной голос.
Рука скользнула мне в карман, и вытащила пистолет, другой рукой невидимка подтолкнул меня вперёд.
— Быстро в машину! Ты, который в халате, сидеть! — это он пацану с хохолком, который привстал, собираясь выскочить. — А ты, доктор, если хочешь своего напарника живым обратно получить — помалкивай.
Я не оглядывался, но догадался, что это он говорит тому доктору, который что-то спрашивал у меня. Славка вопросительно смотрел в мою сторону. Я криво улыбнулся, подмигнул ему, и сказал:
— Что бы ни произошло, Слава, сиди спокойно. Помни, что с тобой ничего случится, только не делай резких движений, не убегай.
Меня сильно толкнули сзади стволом пистолета в спину, я наступил на полу тяжеленного пальто и чуть не упал. Славка сидел, сцепив пальцы, и косился на тело, покрытое простынёй.
— Ничего, Славка, не бойся…
— Да иди ты, козёл! — совсем озверел идущий сзади.
Он торопился, ему нужно было поскорее войти в машину, на мгновение он оглянулся, чтобы закрыть заднюю дверцу, крикнув мне: