Золотой мальчик
Шрифт:
Но встреча, увы, не состоялась. Недаром говорят, что человек предполагает, а Бог располагает.
Сперва всё шло так, как я себе и представлял: мой старый приятель Сергей Жуков встретил меня с распростёртыми объятиями, понял всё с полуслова, быстро принёс папку с личным делом Константина Панатоиди, потомка давно обрусевших греков из Одессы.
— Адрес известен? Мы его дома сможем застать?
— Застать сможем, — протянул Сергей, сдвигая на затылок фуражку. Только ты ведь, наверное, поговорить с ним хотел?
— Конечно,
— Посмотреть-то на него как раз очень даже можно, а вот поговорить вряд ли получится.
— Это почему же? — холодея от дурного предчувствия, спросил я. — Он что — немой?
— Хуже, — ответил Сергей. — Он мёртвый.
Я так и остался сидеть с открытым ртом, вид у меня, должно быть, был ужасно обиженный, потому что Сергей принялся оправдываться:
— Ты бы пару дней назад приехал, он ещё жив был, может и поговорил бы с ним.
— Его что — убили?
— Почему убили? Он сам по себе умер. Да и не за что его было убивать. Насколько мне известно, он давно отошёл от прежних дел своих, да и не в том уже возрасте, и болел тяжело. Он же последние полгода с кровати не вставал и не разговаривал почти, его еле-еле понять можно было. У него вся правая сторона отнялась, инсульт сильнейший. Так что помер он вполне своей смертью, хотя и не самой лёгкой.
— А звонить он мог?
— Он соображать толком не мог, сам себя в зеркале не узнавал, какие там звонки.
— Ну дела, — мне было отчего прийти в уныние.
Ещё бы! Казалось, вот она, разгадка — рядышком, каких-то полшага всего. Рано обрадовался, товарищ подполковник. Не торопи удачу, она сама приходит. Ну что же, надо иметь мужество начинать всё сначала. Я протянул пухлую папку Сергею, тот её как-то неловко принял, и на пол посыпались не подшитые фотографии.
— Не могли подшить, что ли? — проворчал я, собирая их. — Надо вашему делопроизводителю клизму вставить.
— Это фотографии наружного наблюдения, пасли мы его лет семь назад, подозревали в одном лихом дельце, в организации заказного убийства, но ничего не нарыли, так что фотографии эти, можно сказать, частного порядка, смыслового значения не имеют, разве что в семейный альбом Косте, только ему этот альбом нынче уже ни к чему, он теперь со своими дружками встречаться в другом месте будет, с теми, конечно, кто уже там.
— Погоди, погоди! — остановил я его, на фотографии мелькнуло вроде бы знакомое лицо. — Дай-ка сюда фотки.
Я разложил их на столе и стал торопливо перебирать. На одной из них рядом с седым и усатым Костей, обладателем выдающегося кавказского носа, у входа в кафе стоял не кто иной, как мой сосед собственной персоной.
— Как он сюда попал? — спросил я напрямик, мне было не до политесов.
— Я же сказал, пасли мы Костю, прошло несколько налётов, почерк был больно похож, но так ничего и не нашли на него. А этого мы установили,
Он потянулся к папке, но я его остановил.
— Можешь не трудиться, это мой сосед. Ну и что с ним нарыли? Часто он появлялся?
— Да нет, появился тогда пару раз и пропал. А что? Что-то у тебя на Костю есть? Мы что-то прохлопали?
— Да ничего у меня на него нет, — с сожалением вздохнул я. — Хотелось бы, но нет. Сходился тут один след к нему. Понимаешь, привет от него передали.
— Угрозу что ли?
— Да нет, как гарантию. Вышли неизвестные люди на воров, сделали заказ на человека, а гарантом заказа назвали Костю Грека. Вроде как от него.
— Да нет, вряд ли он мог с кем в сговор вступить. Такую болезнь нарочно не придумаешь. Да и не было ничего за ним. Он же старенький уже был. Семь лет назад мы его почти год пасли. След в след за ним ходили. Нет, завязал он. Точно завязал.
— Я и не спорю.
— А что за дело? — спросил Сергей.
— Да дело такое, что в двух словах не расскажешь. Похитили мальчика, убили его мать. Там оказались в числе подозреваемых отец ребёнка и его бабушка.
— А что, неблагополучная семья?
— Неблагополучные семьи такие заказы финансировать не могут.
— И чего людям не живётся? — грустно удивился Сергей. — Но только Костя не мог под такое дело подписаться. Это точно. Он старой школы был. И он налётчик, не шакал. У него свой кодекс чести имелся, это точно.
— Знаю я их кодексы, — не удержался я.
— А вот тут не скажи, — возразил Сергей. — Ты всё же по другому ведомству служил, с другими людьми дело имел…
— Я, Серёжа, с бандитами дело имел. А бандит он и есть бандит. Конечно, случаи разные бывают, но уж о кодексе чести ты лучше помолчи.
— Спорить я сейчас с тобой не буду, хотя возразить мне есть чем. Но по поводу Кости Грека могу сказать только одно, что он с тех самых пор чист. А там сам решай, сам думай. Но если человек повязал с прошлым, надо всё сделать, чтобы не навешивать на него за старое, а помочь ему.
— Да что ты меня уговариваешь? Он так и так под моё дело не подходит. Скорее всего кто-то воспользовался его именем, чтобы его подставить вместо себя. И я, кажется, знаю, кто это.
— Сосед твой? — кивнул Сергей на фотографии.
— Больше некому. Если не он, тогда остаётся на себя думать. Я возьму фотографию?
— Бери, — пожал плечами Сергей. — Съёмки оперативные, к делу не подшиты, так что можешь взять, да и негативы имеются, так что если понадобится — восстановим. Ты извини, спешу.
Он вопросительно и виновато смотрел на меня.
— Да я тебя и не держу. Позвонил бы как, что ли? Посидели бы.
— Вот выйду, как ты, в отставку, позвоню. А пока не рассидишься.
Он ещё раз взглянул на часы, и я засобирался.