Золотой плен
Шрифт:
— Твой отец вернулся в Тару.
Эрин с трудом сглотнула. Он покинул ее, и то же самое вскоре сделает Беде. Она останется одна в осином гнезде, если не считать Мойры, которая стала послушной служанкой.
Мойра повела Эрин во второй коридор U-образного здания. Здесь были многочисленные рабочие комнаты: кухня, кузница, прачечная, хранилище продуктов и помещения для животных. Кухня оказалась большой комнатой с огромным глиняным камином посередине, где на тяжелых цепях были подвешены вертела. Глиняные печи для выпечки хлеба выстроились по одной стороне длинной стены; утварь
— Познакомься с Фрейдой, — сказала Мойра, — она здесь главная. Если тебе что-нибудь не понравится, скажешь ей.
Мойра тревожно оглядела этот рабочий люд, ее взгляд задержался на пышной женщине с длинными растрепанными волосами и в короткой робе, отдававшей приказы суетливому маленькому мужчине, который поворачивал вертел с мясом. Они разговаривали на ирландском, что не удивительно, потому что женщина была темноволосой, не похожей на норвежку.
— Мойра, что это?
— Ничего. Пошли к Фрейде.
Фрейда оказалась приятной, чуть полноватой женщиной, с прекрасными веселыми глазами. Она приветливо улыбнулась Мойре, потом взглянула на Эрин.
— Ты просто замечательная девушка, — сказала она, — красавица для нашего славного короля Олафа.
Эрин слегка зарделась, когда женщина без тени смущения коснулась ее бедер, определяя их размер.
— Ты худая, но где надо — ничего. Я прослежу, чтобы ты как следует ела, и у нашего короля будет куча сынишек. Эрин смущенно опустила глаза, а Фрейда засмеялась.
— Мы каждое утро будем обговаривать блюда для вечерней трапезы. Сегодня я уже выбрала еду, но ты можешь что-нибудь изменить.
— Нет, — быстро ответила Эрин, — я доверяю тебе в данном вопросе. Я скоро изучу вкусы воинов.
Эрин почувствовала вдруг, что пышная женщина, распекавшая кухарку, смотрит на нее. Она обернулась, с удивлением отмечая, что невзлюбила свою соотечественницу. Та смотрела на Эрин насмешливо, вызывающе, потом повернулась и ушла из кухни, виляя бедрами.
Разговор с Фрейдой закончился, и Эрин вдруг вспомнила, что ничего не ела за целый день.
— Мойра, можем мы поесть чего-нибудь…
Глаза Мойры расширились в ужасе.
— Прости, я забыла. Мы в основном едим вечером, когда собираются все. Отныне я буду приносить тебе еду утром. Прости.
— Мойра, пожалуйста, не извиняйся. — Эрин чувствовала себя неловко, потому что Мойра прислуживала ей, хотя Эрин и нравилось ее общество. — Давай поищем что-нибудь поесть.
Они получили огромные куски сочной говядины, которой Эрин наслаждалась, пока не вспомнила, что скот был гоже военной добычей Олафа. «Я ем ирландскую еду, — думала она, смакуя вкусную пищу, — а Мойра прислуживает свиньям на своей собственной земле».
Потом она вспомнила о других ирландках, в частности о
— Мойра, — спросила она, — кто та женщина, которая смотрела на нас?
Мойра облизала пальцы.
— Это… это Мэгин.
— Она тоже захвачена в бою?
— Да. Датчанами, я думаю. Она уже жила в Дублине, когда сюда пришел Олаф.
— Она так смотрела, как будто имела власть здесь. Она разве не служанка?
Мойра опять заколебалась, и Эрин заметила это.
— Мэгин… да… Полагаю, она служанка. Пойдем, я еще многое хочу тебе показать.
Эрин провела остаток дня, изучая все, что касается ее нового дома. Она встречалась с портными, прачками и другими слугами. Узнала, что у нее будет особая зала для встреч с теми, кто желает наняться на службу, и от нее также требовалось разрешать мелкие споры между женщинами.
Но кроме того, она узнала, что норвежцы — любопытный народ и очень умелый, к ее удивлению. Кроме боевого искусства, они также хорошо умели вести дом. Она обнаружила, что норвежцы могли бы ей понравиться, как понравились Риг и Фрейда.
Когда сумерки перешли во тьму, Эрин вернулась в свои покои подготовиться к вечерней трапезе. Она делала это наскоро, не желая, чтобы Олаф застал ее за этим занятием. Когда Эрин нервно вытирала руки и лицо, она думала о странной женщине в кухне, Мэгин, которая смотрела на нее с таким высокомерием. Мэгин — с пышными формами, качающимися бедрами и страстными глазами. Эрин вдруг поняла, что существует только одно объяснение. Мэгин была любовницей Олафа. Горячая волна боли захлестнула ее.
«Почему это меня заботит?» — спросила она себя. Она не собиралась оспаривать свои права в этом вопросе. Так еще лучше. Но на что она могла надеяться в этом сумасшедшем мире? Она не хотела бы снова испытать такое же унижение, как этим утром или прошлым вечером и намеревалась держаться подальше от Олафа. Она вынуждена принять все как есть и не будет больше предпринимать глупых попыток сопротивляться.
Несмотря на внешнее спокойствие, внутри у нее все дрожало. Очевидно, все знали о Мэгин. Не в силах больше думать о ней, Эрин выбежала из комнаты, возвратилась по ступеням в трапезную залу, и вдруг у нее схватило желудок от нервного возбуждения. Она должна будет сидеть за трапезой около своего мужа как королева. Увидев Ниалла и Беде, стоящих около камина, который обогревал большую залу, она почувствовала облегчение и подошла к ним.
— Ниалл!
Глаза ее брата была усталыми и задумчивыми, но когда он посмотрел на нее, они приобрели трагический оттенок.
— Эрин!
— Ты здесь останешься?
— Ненадолго. Потом я должен вернуться в Улстер.
Она захотела обнять его, сказать ему, что он ни в не виноват, но если она так сделает, то непременно расплачется. Беде наконец нарушила тягостное молчание.
— Здесь останутся многие ирландские женщины, Эрин. Ты не будешь одинока. Ты знаешь, что Олаф смирился и поощряет изучение христианства? Скоро ты почувствуешь себя здесь как дома, Эрин.
Нет, дом остался в Таре. Здесь все чужое. «Я окружена врагами», — подумала она горько, но ничего не сказала.