Золотой Рыбк
Шрифт:
комфортно. Снизу, от лодыжек, я ощущал подъем мягкого жара. От запястий, и
все более после локтей, к солнечному сплетению и далее к животу направился
освежающий холод. В районе живота жар снизу и холод сверху встретились и по
всему телу растеклось блаженное состояние и удовольствия и недетской мощи.
Про подобное мне, ребенку, не доводилось и слышать. Позже, когда вспоминал
это самое первое обретение мощи, я стал ассоциировать себя с новым богатырем
из
себе локонами гривы несущихся мимо меня коней, запряженных в колеснице бога
ветра. Или похожими на щупальца осьминога, ноги титана, управляющего
погодой.
Стало вечереть, ветер чуток притих. Я, пораженный новыми ощущениями, пошел
в пансионатный домик. При этом высматривал что-нибудь тяжелое, дабы
испытать силу.
Ура. Чуть в стороне лежал кусок рельсы. Ну-ка силушка богатырская, покажи,
что ты можешь. Ан нет. Как ни напрягался, даже сдвинуть не смог. Жаль.
Рановато мне в ряды Муромцев и Поповичей.
Настроение чуть упало. Хоть и ощущение мощи внутри и оставалось, но мечта
немного угасла.
Возле домиков сидел не лавочке дядя Толя с соседнего номера. Правую ногу
закинул поверх левой. На колено облокотился левой рукой с выставленной
сигаретой и гнусаво немелодично тихо напевал попсовую песенку. При всех его
положительных качествах, трудно было выдержать дядю Толю после его песен.
На ухо наступил медведь, потоптался, да и горло подпортил. Сосед любил петь,
особенно в застольях, но делал это ужасно. Чем изрядно портил настроение.
– Дядя Толя, - спрашиваю, - а что бы вы попросили Золотую Рыбку, если бы
довелось ее поймать.
– Так оперный голос и музыкальный слух, - не задумываясь отвечает.
После этих слов, неожиданно для меня, дядя Толя стал полупрозрачным. Разными
цветами засветились органы и, то ли яркие струны, то ли узкие отростки,
торчащие в стороны от органов, после чего сосед стал напоминать
полуплешивого цветного ежика.
Что-то мне подсказало, какие струны нужно прижать, чтобы чудо свершилось. Я
встал, примостился чуть сзади Анатолия Анатолиевича, и немного прижал эти две
пары отростков. Цвета дяди Толи померкли, Струны растворились в воздухе.
Вроде все пропало, я пошел в номер к родителям.
Через день, когда погода стала пляжной, под вечер сосед притащил ведро
вареных креветок. Взрослые под слабоалкогольные напитки, я с другими детками
просто так, как семечки стал употреблять морепродукты.
И тут проявилось чудо. Дядя Толя опять стал напевать что-то из
Без фальши и приятным баритоном. Почти все в компании от удивления застыли.
А когда сосед закончил пару куплетов, все искренне зааплодировали ему, чуть ли
не стоя.
А у меня внутри из живота тремя длинными волнами в руки и ноги ударила
теплая волна, и опять появилось ощущение силы.
Я незаметно покинул компанию и направился все к той же рельсе. Напрягся,
двумя руками все же приподнял. Тяжело. Но чудо было и здесь. От хвата моих
детских ручек, метал как пластилин был вмят. Реально следы пальцев остались
на железяке.
Чудо! Вот я какой! Новый Добрыня Никитич! Под впечатлением побежал к
родителям. В домике папа уже спал, а мама не согласилась идти рассматривать
рельсу, как я ее ни просил. Только утром. По-детски всплакнул, то ли от всех
впечатлений, то ли от родительского непонимания родившегося волшебства.
Спал в ту ночь плохо, очень боялся пропустить утро и пробуждение отца.
Ворочался, проваливался в короткое забытье и бессмысленно смотрел в темный
потолок. Под утро вырубился. Проспал.
Отец ушел на рыбалку. Ждал возвращения до обеда. Какой там завтрак, какие
купания. Мне срочно нужно признание раскрывшейся силы. И только от самых
близких.
Папу дождался, ура!
Сбивчиво стал рассказывать обо всем произошедшем. Фонтан эмоций не позволил
маленькому человечку нормально связать мысли в слова. Одним словом отец
ничего не понял.
Тогда я схватил его за руку и потащил к рельсе.
Почему-то было предчувствие, что ее кто-то ночью утащил. А мне так нужно
живое доказательство вчерашнего чуда.
Зря переживал. На месте железяка. Да и вмятины от рук издали видны.
Вот, говорю, это я сделал. Папа с интересом осмотрел следы от рук в металле и
сказал с некоторым сомнением, - великоваты следы для ребенка, ну-ка примеряй.
Приложил свои ладошки. Маловаты. Пап, честно это я. – говорю. Да и дядя Толя
стал нормально петь благодаря мне.
– Все может быть. – ответил папа.
– И, даже, я могу тебе поверить в твои чудеса.
Но другие, вряд ли. Еще начнут осмеивать, больно будет на душе. Давай-ка, это
пока будет наш маленький секрет. Ведь ты не захочешь, чтобы тебя от нас
забрали злые дядьки-ученые в институты на опыты.
Тогда я к славе не стремился. А вот, чтобы меня исследовали, забирая от
родителей, так совсем не хотел. Затих перепугано на время.
Игнат