Золотой шар
Шрифт:
«Я только что очнулась? Или уже несколько часов в сознании? От чего очнулась?»
Мысли текли плавно, неспешно. Также плавно и неспешно ощущалась боль в правой руке, но она не доставляла неудобств и неприятных ощущений. Наблюдать за болью тоже было интересно. «А что там может болеть?» – мелькнула краем мысль.
Не торопясь, наслаждаясь каждым мгновением, Алла подняла голову и посмотрела на свою руку.
«Bay!!» – не удержалась она от мысленного возгласа, поражаясь белизне бинта, контрастирующей с пятном на том месте, где рука должна была бы продолжаться. Краешки пятна
Алла с любопытством рассматривала свою изменившуюся руку, подмечая и несколько прилипших к бинтам травинок, и выбившиеся из стройного плетения бинта отдельные ниточки.
Почему она раньше отказывалась от наркотиков? Это же так прекрасно: ни с чем не сравнимое состояние полета мысли и чувств, абсолютное отсутствие всех проблем и…
Прерывая стройное течение мысли, перед глазами возникло знакомой лицо.
– Очнулась? Как себя чувствуешь?
– Странный вопрос, – чуть хрипло ответила Алла и отчиталась: – Я чувствую себя прекрасно.
Вдруг у нее зачесалась шея, и она по привычке потянулась правой рукой. Но, уткнувшись взглядом в культю, чуть замерла в недоумении.
– Алла, Аллочка, все будет хорошо, – вдруг быстро заговорила Вика, приобняв ее за плечи, продолжая успокаивать.
Странная она, подумала Алла, все ведь и так хорошо. Она все пыталась приподняться, и Вика ей помогла. Левая рука наконец освободилась, и у Аллы получилось почесать себе шею. От этого немудреного действия она, к удивлению, получила несказанное удовольствие. Подумала немного, смакуя свои ощущения, и почесалась еще раз.
– Пить хочешь? – поднесла к ее лицу бутылку Вика.
Алла только отмахнулась и от бутылки, и от Вики, мельком заметив, как поспешно та отстранилась от забинтованной руки. Вдруг поодаль раздались возбужденные крики, и Вика обернулась.
– Ой, смотри, смотри! – взвилась она в воздух, показывая рукой куда-то в сторону. Куда, все еще сидящей Алле видно не было. Ей, вообще, видно было немного – обзор закрывали наваленные грудой несколько рюкзаков, а вставать не хотелось. «Томная нега» – пришло на ум. Алле, вообще, сейчас нравилось думать – все мысли легко облекались в соответствующие слова и выражения, не встречая никакого препятствия, как это иногда бывало.
– Это ооновцы! Нас сейчас вывезут отсюда! – отрывая ее от приятных мыслей, присела рядом Вика со сверкающими от радости глазами. – Алла, нас отсюда сейчас заберут!
19 июня, день
Нилов Вадим, новая территория Зоны
– Это что за… – протянул Лёха, маленькими шагами передвигаясь вперед.
Я не ответил, просто сглотнул с трудом и отвернулся – слишком неприятное и отталкивающее зрелище открылось. Внутри все похолодело, разум еще отказывался понимать, что наш поход оказался бесполезным, – Зона расширилась настолько, что поглотила и Обское море.
С тянущим чувством появилось осознание, что последние два часа, передвигаясь по смертельно опасной территории,
– Хрен знает, – покачал головой Лёха в ответ, тоже отворачиваясь от неприятного зрелища студенистой массы, в которую превратилось красивое озеро, – скорее всего, к аэродрому пойдем.
«Я что, вслух спросил?» – мелькнула мысль.
– Если я услышал, значит, вслух, – неожиданно ответил Лёха, а я лишь губу закусил, ошарашенный. Буквально пару мгновений находился в ступоре, а после мысли хлынули нескончаемым потоком. Но их уже вроде как Лёха не услышал.
Сам он уже пошагал в обратную сторону, и я поспешил за ним, чувствуя на спине неприятное покалывание чужого взгляда. Очень неприятное, всепоглощающее такое, от которого шумело в ушах.
Стоило отойти метров на двести, как стало легче и бодрее. Я даже осмелился оглянуться пару раз, но той тягучей субстанции, в которую превратилось водохранилище, видно больше не было.
Когда обернулся в очередной раз, перед глазами возникла ладонь, тут же опустившись на мое плечо, и нырнувший вниз Лёха потянул меня за собой.
– Ты чего? – шепотом выдохнул я, но Велик только приложил палец к губам, осторожно высматривая что-что вдали.
– Эгей, селяне! – неожиданно донесся крик со стороны леска неподалеку. – Ну-ка поднялись и сюда подошли! Не торопясь, с поднятыми руками!
– Твою мать, – негромко выдохнул Велик и, распластавшись на земле, быстро пополз в обратную сторону, чуть забирая вправо. Я, больше ничего не спрашивая, рухнул в траву следом и пополз за ним.
Трава перед глазами была ярко-зеленая, остро пахнущая и дышащая летним зноем, сверху невиданной голубизны куполом землю небо накрывало, а яркое солнце уже хорошо припекало. По такой погоде хорошо расположиться где-нибудь у лесного озера, ловя тень от сосновых веток, но никак не ползать по-пластунски по высокой траве в тяжелом и насквозь пропотевшем костюме.
Неправильность происходящего подтвердило сразу несколько выстрелов, гулким эхом разнесшихся по округе. Ни свиста пуль, ни звука попадания куда-либо я не расслышал, но едва не заметался, паникуя. Очень уж неприятное и пугающее ощущение, когда по тебе стреляют.
Сзади кричали еще что-то, но я не прислушивался. В ушах уже раздавались гулкие удары сердца, в глазах начали плавать красные искорки. Лёха полз все быстрее, и я старался от него не отставать, изредка поднимая голову и цепляясь взглядом за рубчатые подошвы ботинок впереди. Тут я понял, что мы ползем сейчас под небольшим углом вверх, будто на склон пологого холма поднимаясь.
Лес передо мной встал неожиданно, стеной. Вроде только-только весь мир вокруг составляли высокая трава и небо, как неожиданно мы среди деревьев оказались. Лёха сразу же перекатился на бок, укрывшись за одним из стволов, вскинул к плечу автомат и дал пару коротких очередей.
Я успел заметить, как исчезли из поля зрения несколько фигур, бредущих по траве в нашу сторону. Четверо точно, если не больше. Лёха же, быстро поменяв позицию, снова приник к прицелу. Подождав несколько секунд, он снова перебежал, еще метров на пять.