Золотой теленок
Шрифт:
– - Сколько же у вас миллионов?
– - спросила девушка в гимнастических туфлях, подбивая его на веселый ответ.
– - Один, -- сказал Остап, бледный от гордости.
– - Что-то мало, -- заявил усатый.
– - Мало, мало!
– - закричали все.
– - Мне достаточно, - сказал Бендер торжественно, С этими словами он взял свой чемодан, щелкнул никелированными застежками и высыпал на диван все его содержимое. Бумажные плитки легли расползающейся горкой. Остап перегнул одну из них, и обертка лопнула с карточным треском.
– - В каждой пачке по десять тысяч. Вам мало? Миллион без какой-то мелочи. Все на
При общем молчании Остап сгреб деньги обратно в чемодан и забросил его на багажник жестом, который показался Остапу царственным. Он снова сел на диван, отвалился на спинку, широко расставил ноги и посмотрел на шайку-лейку.
– - Как видите, гуманитарные науки тоже приносят плоды, -сказал миллионер, приглашая студентов повеселиться вместе с ним.
Студенты молчали, разглядывая различные кнопки и крючки на орнаментированных стенках купе.
– - Живу, как бог, -- продолжал Остап, -- или как полубог, что в конце концов одно и то же.
Немножко подождав, великий комбинатор беспокойно задвигался и воскликнул в самом дружеском тоне:
– - Что ж вы, черти, приуныли?
– - Ну, я пошел, -- сказал усатый, подумав, -- пойду к себе, посмотрю, как и чего. И он выскочил из купе.
– - Удивительная вещь, замечательная вещь, - заметил Остап, -- еще сегодня утром мы не были даже знакомы, а сейчас чувствуем себя так, будто знаем друг друга десять лет. Что это, флюиды действуют?
– - Сколько мы должны за чай?
– - спросил Паровицкий.
– Сколько мы выпили, товарищи? Девять стаканов или десять? Надо узнать у проводника. Сейчас я приду.
За ним снялись еще четыре человека, увлекаемые желанием помочь Паровицкому в его расчетах с проводником.
– - Может, споем что-нибудь?
– - предложил Остап.
– Что-нибудь железное. Например, "Сергей поп, Сергей поп! " Хотите? У меня дивный волжский бас.
И, не дожидаясь ответа, великий комбинатор поспешно запел: "Вдоль да по речке, вдоль да по Казанке сизый селезень плывет". Когда пришло время подхватить припев, Остап по-капельмейстерски взмахнул руками и топнул ногой, но грозного хорового крика не последовало. Одна лишь Лида Писаревская по застенчивости пискнула: "Сергей поп, Сергей поп1", но тут же осеклась и выбежала.
Дружба гибла на глазах. Скоро в купе осталась только добрая и отзывчивая девушка в гимнастических туфлях.
– - Куда это все убежали?
– - спросил Бендер.
– - В самом деле, -- прошептала девушка, -- надо узнать.
Она проворно бросилась к двери, но несчатный миллионер схватил ее за руку.
– - Я пошутил, -- забормотал он, -- я трудящийся. Я дирижер симфонического оркестра!.. Я сын лейтенанта Шмидта!.. Мой папа турецко-подданный. Верьте мне!..
– - Пустите!
– - шептала девушка. Великий комбинатор остался один. Купе тряслось и скрипело. Ложечки поворачивались в пустых стаканах, и все чайное стадо потихоньку сползало на край столика. В дверях показался проводник, прижимая подбородком стопку одеял и простынь.
ГЛАВА XXXV. ЕГО ЛЮБИЛИ ДОМАШНИЕ ХОЗЯЙКИ, ДОМАШНИЕ РАБОТНИЦЫ, ВДОВЫ И ДАЖЕ ОДНА ЖЕНЩИНА-ЗУБНОЙ ТЕХНИК
В Черноморске гремели крыши и по улицам гуляли сквозняки. Силою неожиданно напавшего на город северо-восточного ветра нежное бабье лето было загнано к мусорным ящикам, желобам и выступам домов. Там оно помирало среди
"Антилопа" на своей стоянке издавала корабельные скрипы. Если раньше машина Козлевича вызывала веселое недоумение, то сейчас она внушала жалость: левое заднее крыло было подвязано канатом, порядочная часть ветрового стекла была заменена фанерой, и вместо утерянной при катастрофе резиновой груши с "матчишем" висел на веревочке никелированный председательский колокольчик. Даже рулевое колесо, на котором покоились честные руки Адама Казимировича, несколько свернулось в сторону. На тротуаре, рядом с "Антилопой", стоял великий комбинатор. Облокотившись о борт машины, он говорил:
– - Я обманул вас, Адам. Я не могу подарить вам ни "изотта-фраскини", ни "линкольна", ни "бьюика", ни даже "форда". Я не могу купить новой машины. Государство не считает меня покупателем. Я частное лицо. Единственно, что можно было бы приобрести по объявлению в газете, -- это такую же рухлядь, как наша "Антилопа".
– - Почему же, -- возразил Козлевич, -- мой "лорендитрих" -- добрая машина. Вот если бы еще подержанный маслопроводный шланг, не нужно мне тогда никаких "бьюиков".
– - Шланг я вам привез, -- сказал Остап, -- вот он. И это единственное, дорогой Адам, чем я могу помочь вам по части механизации транспорта.
Козлевич очень обрадовался шлангу, долго вертел его в руках и тут же стал прилаживать. Остап толкнул колокольчик, который издал заседательский звон, и горячо начал:
– - Вы знаете, Адам, новость -- на каждого гражданина давит столб воздуха силою в двести четырнадцать кило!
– - Нет, - сказал Козлевич, - а что?
– - Как что! Это научно-медицинский факт. И мне это стало с недавнего времени тяжело. Вы только подумайте! Двести четырнадцать кило! Давят круглые сутки, в особенности по ночам. Я плохо сплю. Что?
– - Ничего, я слушаю, -- ласково ответил Козлевич.
– - Мне очень плохо, Адам. У меня слишком большое сердце.
Водитель "Антилопы" хмыкнул. Остап продолжал болтать:
– - Вчера на улице ко мне подошла старуха и предложила купить вечную иглу для примуса. Вы знаете, Адам, я не купил. Мне не нужна вечная игла, я не хочу жить вечно. Я хочу умереть. У меня налицо все пошлые признаки влюбленности: отсутствие аппетита, бессонница и маниакальное стремление сочинять стихи. Слушайте, что я накропал вчера ночью при колеблющемся свете электрической лампы: "Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты". Правда, хорошо? Талантливо? И только на рассвете, когда дописаны были последние строки, я вспомнил, что этот стих уже написал А. Пушкин. Такой удар со стороны классика! А?