Золотой топор Вритры (Путешествие по Таиланду)
Шрифт:
— Кажется, в старом китайском квартале, — повторил я.
— Точно. В районе Сампенга, — обрадовался Патпонг и поведал мне почти фантастическую историю.
Долгое время Будда из храма Тримит ничем не выделялся среди своих каменных собратьев, которых в конце XVIII века король Сиама приказал вывезти из города Сукхотаи в Бангкок, чтобы украсить ими столичные монастыри. Сначала Будда валялся в развалинах старого храма на территории ткацкой мастерской. С годами он перекочевал в храм Сан Чин, переименованный в период второй мировой войны в Тримит, где в течение десяти лет восседал под открытым небом. В помещение его занести не могли — он весил пять с половиной тонн. Старожилы Бангкока хорошо помнят ночь с 24 на 25 апреля 1953 года, когда, казалось, над городом разверзлись хляби небесные. Чудовищной силы гроза обрушилась на столицу.
— Итак, — Патпонг улыбнулся, — осталось последнее, третье, чудо. Не стану сейчас о нем рассказывать. Если не возражаете, послезавтра, в воскресенье, я вам его покажу. Соглашайтесь, такая возможность выпадает не часто.
Мы договорились встретиться через день, в одиннадцать часов утра, в открытом «летнем» кафе гостиницы «Ориентал».
Вокруг фонтана с разноцветными ленивыми рыбками были расставлены пять-шесть столиков на витых железных ножках, покрытых овальными мраморными плитами. Место, выбранное Патпонгом, было идеальным во всех отношениях. Столик, который мы заняли, стоял ближе всех к воде. Буквально в двух-трех метрах от нас плескались воды Чаупхраи, мимо скользили прогулочные катера с экскурсантами, сампаны рыбаков, лодки «угольщиков», продавцов фруктов. Перед нами открывалась великолепная панорама. На противоположном берегу Чаупхраи бурлил район Бангкока — Тонбури. В давние времена Тонбури был, хотя и недолго, столицей Сиама (1768–1782 годы), именно здесь вступил на трон генерал Чакри. Над Тонбури господствовала восьмидесятиметровая колонна вата Арун, или храма Утренней зари, покрытая фарфоровой мозаикой. Далеко вправо и влево была видна река: таким образом, все, что происходило на воде, находилось в поле нашего зрения.
— Пожалуй, пора раскрыть секрет, — сказал Патпонг после того, как официант принес две порции заказанного нами «айс ти» — крепкого чая, в котором плавали кубики льда. Патпонг отпил глоток через пластмассовую трубочку. — Сегодня праздник…
— «Тод катин»? — спросил я.
— Да, «Роял тод катин» — «Королевская процессия». — Мой собеседник посмотрел на часы. — Осталось недолго.
На обоих берегах происходило заметное оживление. Жители Тонбури и Бангкока толпами стекались к Чаупхрае. Народ шел сюда полюбоваться королевскими ладьями, когда они будут двигаться по реке.
Как-то во время одной из экскурсий по городу мы мимоходом осмотрели эти ладьи. Они стояли на суше, под навесом, — унылые, потускневшие и запыленные, словно отслужившие свой век и превратившиеся в музейные экспонаты. К празднику «Роял тод катин» лодки обычно приводят в порядок, заново раскрашивают.
И вот в тишине, нарушаемой лишь сигналами автомобильных сирен, доносящимися откуда-то из глубины города, на реке появляются ладьи — длинные, узкие, как пироги древних индейцев, они своими острыми носами напоминали волшебные корабли. Я насчитал их более сорока. Команды были разодеты в старинную военную форму. У каждой свой цвет: красный, синий, оранжевый… В отдельных лодках на веслах сидело до восьмидесяти гребцов.
Патпонг выступал в роли комментатора, рассказывал о предназначении той или иной ладьи, приводил их названия.
Особым великолепием отличалась сорокапятиметровая золотистая ладья короля Пумипона Адульядета «Шри Суп-паннахонг», нос которой был сделан в виде огромной птицы. Рядом, бок о бок, плыли «Ананта Нагарай» и «Анекчатпу-чонг», где находились члены семьи Рамы Девятого. В одной из лодок на специальном постаменте возвышался контейнер. В нём, по словам Патпонга, лежали хитоны, которые король раздаст монахам по прибытии в храм Арун. В этом заключалась конечная цель церемонии «Роял тод катин» — одарить служителей культа новыми буддийскими одеждами. Любопытная деталь: если в странах Западной Европы центральная власть, делая
Королевские ладьи «Шри Суппаннахонг», «Ананта Нагарай» и «Анекчатпучонг» со всех сторон были окружены лодками с барабанщиками, с приближенными Его Величества, знатью, высшими государственными чиновниками, полицейскими.
— Представьте себе, — продолжал Патпонг. — В конце семнадцатого века в процессии «Роял тод катин» принимали участие до двадцати тысяч человек! Четыреста ладей! Красота, степень роскоши, формы лодок зависели от положения, которое занимали их владельцы в обществе, от их титула, ранга, богатства.
Патпонг объяснил, что если «Роял тод катин» отмечают только в столице — на то он и «роял» (королевский) — то просто «катин» отмечается в стране повсюду. Причем обычно после подношения одежды монахам начинаются игры; наиболее распространенная «пленг рыа» — состязание острословов. Команды заранее готовятся к соревнованиям, иногда продолжающимся не только весь день, но и всю ночь. Запасаются едой, напитками, табаком. Мужчины и женщины находятся в разных лодках. Кто-нибудь первым бросает вызов, и, если противник его принимает, вокруг соперников останавливаются лодки со зрителями. Таких групп обычно образуется несколько. Игра начинается со взаимных любезностей, затем следуют вопросы и ответы. В «пленг рыа» много остроумных и насмешливых реплик. Например, мужчина просит девушку полюбить его; та отвечает: «Как можно полюбить человека, если после каждого его прихода у ее односельчан пропадает буйвол?» В противоборство двух команд может вмешаться третья. Пока вновь присоединившийся к игре поет, ведущий первой лодки делает вид, что ложится спать, его, мол, ничто не интересует, поворот событий не нов, все происходящее весьма скучно. Одновременно его товарищи дают понять, что их вожак достойный противник, и, как только настанет его очередь петь, они его разбудят…
Здесь, в кафе гостиницы «Ориентал», на берегу Чаупхраи, мы не чувствовали изнуряющей жары. Как-никак близко вода, над головой зонт, на мраморной столешнице бокалы с освежающим «айс ти». В город, в духоту, в пекло, выходить не хотелось. Мы решили дождаться возвращения ладей. Когда еще выпадет счастливая возможность стать свидетелем парада четырех десятков королевских лодок — процессии, которую Патпонг не без основания включил в свой список трех чудес Таиланда. Раздача одежды монахам происходит ежегодно, но далеко не всегда эту церемонию сопровождает парад ладей.
Чудес света было и остается семь. Все остальные — восьмые. Восьмым признавали Колизей и Александрийскую библиотеку, Пергамский алтарь и Пальмиру, Венецию и Петербург. К восьмому относят иногда Эйфелеву башню, Тадж-Махал, Ангкор, Паган, Баальбек, Великую китайскую стену, минареты Хивы и многое, многое другое. Таиланд в этом списке «претендентов», думается, обойден незаслуженно. Будда из храма Тримит, королевские ладьи пусть себе относятся к категории, как выразился господин Патпонг, чудес местного масштаба. Но что касается храма Пра Кео с помещенной в нем фигурой Изумрудного Будды, то он безусловно достоин занять подобающее место в перечне «неофициальных» чудес света.
Опасная трансформация
Накануне выборов в столичный муниципалитет по местной программе телевидения показывали документальные кинокадры, запечатлевшие Бангкок в тот период, когда он был лет на двадцать — двадцать пять моложе. Сопровождавший кинокадры дикторский текст подводил зрителей к нехитрому выводу: вот, дескать, какая странная и, прямо скажем, не очень комфортабельная жизнь ожидала бы нынешнее поколение бангкокцев, не проявляй власти постоянной заботы и внимания к проблемам благоустройства «Венеции Востока». Это привлекательное сравнение было прочно закреплено за Бангкоком из-за обилия каналов-клонгов, до конца XIX века служивших практически единственными транспортными магистралями. Когда рассказывают о Венеции, в мыслях каждого рисуется чудесный город на севере Италии, «город-амфибия»— без мостовых и тротуаров. Повсюду вместо улиц — каналы. Жителей Венеции не беспокоят рев автомобильных сирен и треск мотоциклов, лишь гондолы бесшумно скользят по зеркальной водной глади.