Золотой тюльпан. Книга 1
Шрифт:
Алетта, в которой слова Нелтье пробудили любопытство, спустилась вслед за женщиной по каменным ступеням в укрытое от посторонних глаз место. Они сели, слегка повернувшись друг к другу.
— Что вы хотели сказать мне? — нетерпеливо спросила Алетта.
Но Нелтье не собиралась торопиться и начала рассказывать о себе:
— Я осталась сиротой в возрасте двенадцати лет, мне пришлось работать, где только я могла найти место. Единственным моим ценным качеством было умение шить, и в конце концов, я нашла постоянную работу у швеи — шила одежду для состоятельных дам. Так случилось, что я получила заказ сшить свадебное платье из голубого атласа для второго брака моей покойной госпожи — на этот раз она выходила
— Уверена, что это стало началом гораздо более счастливых времен для вас.
В глазах Нелтье промелькнул жесткий блеск.
— Было бы так, если бы она не вышла замуж за это чудовище!
Алетта удивленно отпрянула назад.
— О чем вы говорите?
— Ван Девентер — лгун и лицемер! Как только я найду работу лучше той, что имею сейчас, я тут же уйду. Говорю Вам: юффрау Франческа в опасности!
— Вы, должно быть, ошибаетесь, — воскликнула Алетта. — Она работает в Делфте и пробудет там еще долгое время.
— Рука ван Девентера дотянется куда угодно! — Нелтье сделала в воздухе хватательное движение. — Ваша сестра не рассказывала, что чуть не подверглась оскорблениям с его стороны, не войди я вовремя в комнату?
Аллета почувствовала озноб. Она поняла, почему Франческа ничего не сказала, — она не хотела пробуждать воспоминания, по-прежнему мучившие иногда Алетту в кошмарных снах.
— Когда это произошло?
— В день званого обеда. Всего за несколько часов до того, как его жена… умерла. — Нелтье чуть не сказала «была убита», так как точно знала, что это была неестественная смерть. Рыдая от горя, она положила Амалию на стол, несмотря на боль в сломанных ребрах, потому что твердо решила, что именно она, а не кто-то иной окажет эту последнюю услугу женщине, которая всегда была добра к ней. Именно тогда Нелтье и заметила слабые синяки на челюсти и под ухом. Вдобавок, три ногтя оказались сломанными. Ужасное подозрение обожгло ее. При первой же возможности она тайно тщательно осмотрела кушетку и обнаружила вырванные ногтями нити в шелковом покрывале. На подушке осталось пятно карминного цвета, которое могло появиться только в том случае, если бы Амалия полностью вжалась в нее лицом. В своей комнате Нелтье, встав перед зеркалом, прижала подушку к нижней половине лица и заметила, где суставы пальцев руки, с силой удерживающие подушку, оставляют след. Именно они могли привести к появлению тех синяков, которые она видела на лице своей госпожи. Вывод вызвал столь сильную дрожь, что Нелтье испугалась, не начинается ли у нее лихорадка. Она знала личность убийцы с такой уверенностью, как будто слышала его признание. Когда доктор вновь пришел проведать ее, то все, что Нелтье намеревалась рассказать о сделанных ею выводах, разлетелось при первых же его словах.
— Ты была последней, кто видел фрау ван Девентер живой, Нелтье. В каком точно состоянии она находилась в то время?
Нелтье сразу же поняла, что если грязная игра все-таки выйдет на свет, ее первую обвинят в убийстве. Никто не заподозрит Людольфа из-за его постоянной демонстрации преданности, которая — она знала это — была совершенно фальшивой.
Поэтому ей пришлось попридержать язык, хотя ненависть и гнев к хозяину просто сжигали ее.
Он дважды принес смерть в ее жизнь, хотя, наверное, не помнил о первом случае; но Нелтье хранила это в себе и не собиралась говорить о нем с этой миловидной девушкой.
— Я не пожелала бы ван Девентера в мужья и злейшему врагу, а мне кажется, он намерен сделать своей
— Она никогда не выйдет за него замуж! Да и отец не допустит этого! Ваши опасения беспочвенны!
— Может, и так. Но говорю вам, ван Девентер — человек, легко поддающийся диким амбициям, и в данный момент больше всего на свете он хочет получить вашу сестру. Ему вскружил голову ее образ Флоры. Картина притягивает его взор, словно магнит, так же, как и девушка, когда она была в этом доме. Он сдерживал себя в присутствии посторонних, и если она смотрела прямо на него — до этого последнего случая, когда они остались наедине. Долгое время я украдкой наблюдала за его отношением к девушке и заметила такую похоть на его лице, что забеспокоилась о ее безопасности и волнуюсь до сих пор.
Алетта видела, что женщина придает значение каждому сказанному слову.
— Почему вы рискнули рассказать мне все это? Откуда вы знаете, что я не стану говорить об этом и, тем самым, не ускорю ваше изгнание из этого дома?
Нелтье не волновала подобная проверка.
— Потому что я слышала, как ваши сестры говорили о вашей честности и любви к семье. Обе они — особенно младшая — доставили столько радости и счастливых минут моей покойной госпоже в последние недели ее жизни, что я всегда буду чувствовать себя обязанной перед ними. Именно по этой причине я прошу вас сообщить госпоже Франческе, что ее будущее висит на волоске.
Алетту затошнило от страха. Этот данный из самых лучших побуждений, но все же ужасный совет, совпавший с известием об ограничении свободы Франчески, хотя ее сестра и подчеркивала, как много семья Вермера сделала для нее, заставлял верить, что впереди их ждет несчастье.
— Должна сказать вам, что есть один человек, которому я просто обязана сообщить все, что услышала от вас.
На лице Нелтье тут же отразилось беспокойство.
— Кто это?
— Гер ван Дорн — тот, кто воссоздал весь этот сад. Я знаю, что он любит Франческу и лучше других способен справиться с опасностью, угрожающей сестре. Он со всем уважением отнесется к моему рассказу, и я полностью ему доверяю.
Нелтье кивнула. Если семья Виссеров доверяет этому человеку, то для нее этого вполне достаточно.
— Непременно сообщите ван Дорну. Я сделала для вашей сестры все, что в моих силах, рассказав вам о своих подозрениях. Теперь от вас и от тех, на кого вы можете положиться, зависит, чтобы то, чего я опасаюсь, никогда не произошло. — Она встала и пошла к дому.
Оставшись одна, Алетта, терзаемая предчувствиями дурного, направилась к одному из садовников, чтобы узнать, где сейчас Питер. Чуть ли не бегом бросилась она на поиски ван Дорна.
Войдя в дом, Нелтье прошла бельевую, окно которой выходило в сад. Она пододвинула к нему стул, частично потому, что там было светлее, но, главным образом, ради того, чтобы видеть, как идет работа в саду. Зрелище доставляло ей истинное удовольствие. Нелтье взяла скатерть из камчатного полотна, которую ей предстояло заштопать. Сад будет выглядеть прекрасно, когда закончатся работы, но в нем никогда не будет того цветка, что расцвел как-то на небольшой клумбе тюльпанов у скромного домика… Домика ее детства.
Нелтье опустила руки, с зажатыми в них иголкой и наперстком, и мысли ее унеслись к тем далеким дням. То были трудные времена, денег постоянно не хватало, но родители ее оставались добрыми и мягкими, а детство — счастливым. У них была корова, и Нелтье помогала матери делать сыр и масло, а потом они относили продукты вместе с овощами, что выращивал отец, на рынок. Задолго до того, как по стране прокатилась волна тюльпаномании, отец принес полдюжины луковиц. Наверное, их дали ему, посчитав не очень качественными, взамен платы за товар, и он начал разводить тюльпаны на продажу.