Золотой утенок
Шрифт:
– Давай на покататься… Сколько времени тебе нужно? Часа за три управишься? К моему дому подгонишь. Будем ждать, – уточнил Олег.
Митрич кивнул головой, взял деньги и исчез.
Олег подошел к Толстому со Скелетом он помолчал несколько минут, а потом признался:
– Вы мне очень помогли… Я обязательно с вами расплачусь, вы и так уже много для меня сделали и не обязаны, – нужные слова находились с трудом. – Мы стали полноправными компаньонами… Вам по праву принадлежит столько же сколько и мне…
– Ладно, Олег, давай короче, –
– Без вашей помощи мне не вытащить оттуда Дудинкина, вы должны знать, что это опасно… Я вас прошу, хотя и не имею на это права.
– Не знаю, как Толстый, а я согласен, – произнес Скелет.
– Спасибо, Георгий, – Олег протянул ему руку, чего не делал ни разу за время знакомства.
Толстый вздохнул и подал голос:
– Черт с вами, все равно они нам жизни не дадут. А я давно мечтал посетить Европу…
Олег улыбнулся:
– Беру на себя обязанности вашего гида, Антон Антонович, если захотите посмотреть Италию.
– Надеюсь, что мы сможем сделать это в ближайшее время, – отозвался Антон Антонович.
Оставим пока Олега с сотоварищами на стадии приготовлений к штурму загородного дома и посмотрим, что происходит внутри.
Сообщение Иванова о том, что встречи с Акакием Сидоровичем жаждет Крюк, оказалось страшной правдой. Он появился собственной персоной, зона пошла Крюку не на пользу – его рожа стала еще страшнее, а характер и, без того мерзкий, испортился окончательно.
– Ну что, Акаша, вот и свиделись, – произнес бандит, без предупреждения въезжая Акакию Сидоровичу в зубы. Рот сразу наполнился солоноватой слюной, Дудинкин выплюнул на пол два зуба.
– Говорить не хочешь, гордый! – произнес Крюк, нанося следующий удар.
Акакий вздохнул еще минус два зуба. Рука у Крюка набита, недаром вторая его кличка – Стоматолог. Выбивание зубов, было его страстью, хобби, если угодно.
– Где деньги, гнида? – спокойно спросил Крюк, нанося очередной удар.
Акакий помотал головой, в принципе, ему было уже все равно. Если со стариком можно было попробовать договориться, то с Крюком не стоило даже пытаться. Он свою работу доведет до конца, собственноручно пришибет его.
Крюк продолжал отрабатывать удары на Дудинкине, пока не утомился. Здоровенный бугай, белоснежным полотенцем промокнул капельки пота блестевшие с рожи Крюка (автор простит извинения у читателя, но эту часть лица господина Крюка, иначе назвать нельзя. Рябое, широкоскулое, с перебитым носом, одним глазом и шрамом через всю щеку, все голливудские монстры и чудовища по сравнению с ним, выглядели просто младенцами-херувимами).
– Надумал говорить или еще помучиться охота? – спросил Крюк у лежащего на полу Акакия.
Акакий никак не отреагировал на вопрос, он дошел до такого состояния, когда человек просто перестает реагировать на боль.
– Крюк, он, по-моему, того, в отключке или подох, – произнес шестерка, поддевая носком ботинка безвольное тело лежащего на
Крюк сплюнул на пол:
– Не-е, эта тварь живучая, ладно, пусть полежит, пойдем перекусим чего-нибудь, для восстановления сил.
Дверь за ним закрылась, Акакий попытался пошевелиться, но не смог. Он молил о смерти, быстрой смерти. В избавление он уже не верил. В его голове произошел какой-то сдвиг. Акакию почудилось что с ним рядом ангел. Да-да, самый настоящий ангел. С белыми пушистыми перьями в белом одеянии с добрым усталым лицом.
– Акакий, Акакий, во что ты свою жизнь превратил? Ты был таким замечательным ребенком.
Акакий, который воочию видел ангела, отозвался:
– Ты зачем пришел?
– Мне тяжело, что тебе так плохо. Это наказание за все твои грехи. Молись, Акакий, молись о прощении… Бог не оставит тебя.
Разговор с ангелом прервал звук открывающейся двери, в щель просунулась голова одного из бандитов:
– С кем ты тут бакланишь? – рявкнул он, оглядывая пустое помещение.
Акакий едва слышно ответил:
– Не видишь, с ангелом разговариваю.
– Писец, крышу сорвало, – сплюнув на пол, авторитетно заявил бандит. – Глюки, это уже последнее дело.
Акакий видел ангела ясно и четко, каждое перышко, каждую складочку на его балахоне. Он закрыл глаза и погрузился в спасительную темноту.
Крюковская шестерка поднялась к хозяину и доложила:
– Крюк, он сам с собой разговаривает, раскалывать его надо, пока кони не двинул…
– Ты кого учишь, чмо? – рявкнул Крюк, врезая советчику по уху. Удар был такой силы, что здоровенный парень хлопнулся на спину.
– Ты че, ты че, – заскулил он, поднимаясь с пола, с опаской наблюдая за действиями Крюка, – я же как лучше хотел…
Разборке положил конец телефонный звонок.
– Да, нет, хорошо, Когда? Да…
Крюк положил трубку и приказал:
– Машину готовьте, мне Старик стрелку кинул, этого урода не трогать, я сам с ним разберусь. Пусть оклемается маленько…
Через час из дома выехала машина с тонированными, бронированными стеклами.
Охрана не обратила внимания на мужика, ведущего по улице козу. Коза паслась здесь почти целый день, мужик время от времени приносил ей воду, привязывал на новом месте. Короче говоря, он слился с окружающим пейзажем. Как только машины выехал из ворот дома, мужик отвязал животину и повел по улице.
Как только они завернули за угол, достал мобильник и передал сообщение:
– Это я, Петр, выехали. Да в сторону центра. Все.
Мужик отключил мобильник, повернулся к козе и сказал:
– Пойдем, Катюха, домой пора. Сейчас я тебя подою, шерстку причешу… Вон вся в репьях, да колючках, как бомжа бездомная.
Прочти одновременно с этим в тулупинском отделе по борьбе с организованной преступностью раздался звонок.
– Довожу до вашего сведения, что сегодня в баре «Лас-Вегас» произойдет встреча наркокурьера. Это будет в восемь часов вечера…