Золотой век Екатерины Великой
Шрифт:
Это произошло 10 июля 1774 года, в шестьдесят третью годовщину подписания унизительного для России Прутского мира, что должно было символизировать реванш России в борьбе против Турции. Договор был подписан в болгарской деревне Кючук-Кайнарджи, что неподалеку от города Силистрии.
Тяжелое военное положение Османской Порты, восстания в тылу турецких войск непокорных вассалов, отказ от сотрудничества бывших союзников вынудили турецких дипломатов принять тяжелые для них условия предстоящего мирного договора, выдвинутые главой российской миссии – генерал-поручиком Репниным.
Турки согласились отдать находившиеся под их властью земли до Южного Буга на юго-западе и до Кубани на юго-востоке. К России отходили крепости Кинбурн, стоящая в устье Днепра, Керчь и Еникале –
Россия возвращала Турции территории, занятые русской армией и флотом за Днестром, Дунаем, на Северном Кавказе, в Грузии и на островах Эгейского моря.
Исключительно важным было признание Крымского ханства независимым от Турции.
Русский военный и торговый флот получил полную свободу плавания в Черном море, в проливах Босфор и Дарданеллы и по Дунаю.
Россия признавалась покровительницей всех христиан, живших в Османской империи, а турки обязывались возвратить им все конфискованные земли и выплатить контрибуцию в четыре с половиной миллиона рублей.
Княжна Тараканова
В сентябре 1774 года в итальянском порту Ливорно генерал-адмирал и генералиссимус российского флота граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский получил пакет, в котором находилось лично ему адресованное письмо и странный документ, озаглавленный: «Манифест к русскому флоту Елизаветы Второй Всероссийской». Неизвестная корреспондентка сообщала, что она – дочь Елизаветы Петровны и обладает завещанием, дающим ей право на российский престол. В письме Орлову задавался вопрос: на чьей стороне будет он сам и его флот, если Елизавета Вторая вступит в борьбу за трон?
Для сбора сведений о Елизавете Второй Орлов послал недавно взятого на русскую службу испанца Иосифа де Рибаса – будущего основателя Одессы, обессмертившего свое имя в названии знаменитой Дерибасовской улицы, одного из величайших хитрецов своего времени (однажды А. В. Суворов, желая похвалить проницательность М. И. Кутузова, сказал: «Его даже Рибас не проведет»).
Вскоре стало известно, что Елизавета Вторая уже давно докучает Европе, выдавая себя за дочь Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского – принцессу Володимерскую. Она рассказывала, что ее раннее детство прошло в Петербурге, при дворе императрицы Елизаветы Петровны. Девочка запомнила некоторых своих учителей, рассказывала о Петербурге, о пригородных царских дворцах то, что мог рассказать любой человек, побывавший в этом городе и его окрестностях или даже слышавший об этом со слов очевидцев. Как утверждала Елизавета, сначала ее препоручили заботам одной из любимых фрейлин Елизаветы Петровны Иоганне Шмидт и до десяти лет она жила при дворе, а потом ее отвез в Италию, а затем в Киль один из ее учителей – немец Дитцель.
Имена Елизавета называла верно, но необъяснимым было то, что она не знала ни одного русского слова, а ведь к десяти годам ребенок уже вполне владеет языком, тем более родным. Из Киля, где она жила при дворе голынтинского герцога, ее будто бы увезли в Россию, а затем из-за каких-то дворцовых интриг она оказалась в Сибири, где ее попытались отравить, но откуда она сумела бежать. Затем Елизавета оказалась в Багдаде, вышла замуж за персидского принца Али, осыпавшего ее золотом и бриллиантами. Она рассказывала о необычайном расположении к ней турецкого султана, называя себя иногда султаншей Селиной, и намекала на дружбу с нею многих европейских потентантов. Иногда она называла себя госпожой де Треумль, Франк, Пиннеберг, Шелль, но утверждала, что настоящее ее родовое имя – княжна Тараканова. И так как в нашей отечественной истории она известна под этим именем, станем и мы называть ее так, хотя подлинное ее происхождение, имя и фамилия до сих пор не известны.
Относительно происхождения фамилии Тараканова имеются интересные соображения историка П. М. Майкова. Он сообщает, что учитель-немец по фамилии Шлецер, состоящий при детях гетмана Кирилла Григорьевича Разумовского, однажды обедал вместе с пятью его племянниками. Шлецер полагал, что все они дети графа Алексея Григорьевича Разумовского и Елизаветы
Из-за того что двое племянников – от одной из сестер гетмана – носили фамилию Дараган, Шлецер подумал, что и все другие носят эту же фамилию. Потом всех племянников Разумовского даже в придворных камер-фурьерских журналах стали записывать Дарагановыми. А когда воспитатель Дарагановых, немец же, гувернер Дитцель повез юношей за границу, он для пущей важности стал именовать их графами фон Тараканов. Так появилась эта фамилия, ничего общего не имеющая с довольно известным старинным русским дворянским родом Таракановых. Все дело было в том, что украинская фамилия Дараган и русская Тараканов оказались близкими по звучанию и на слух воспринимались одинаково.
И наконец, необходимо упомянуть еще об одной версии происхождения Таракановой. Сохранилось свидетельство о том, что будущую самозванку посетил в Италии находившийся там бывший фаворит Елизаветы Петровны И. И. Шувалов. В связи с этим Георг Гельбиг писал: «Шувалов признается отцом девочки, которую родила императрица Елизавета около 1753 года. Ее назвали Елизаветою и дали ей, если мы не ошибаемся, позже фамилию княжны Таракановой. Этот ребенок, матерью которого выставляли итальянскую камер-фрау императрицы, был отправлен в Италию и там воспитан. Пока жила императрица Елизавета, ребенок ни в чем не нуждался, но по смерти этой государыни – решительно во всем. Путешествуя, Шувалов был в Италии, где видел свою дочь, не решившись, однако, открыться ей».
В Италии самозванка предпочитала всем своим многочисленным предыдущим именам единственное – Елизавета Всероссийская, подписываясь иногда и как Елизавета Вторая.
Когда известность Елизаветы Второй стала всеевропейской, многие дворы стали разыскивать достоверную информацию о ее происхождении.
Английские дипломаты в Петербурге и Ливорно считали ее немкой (не то из Праги, не то из Нюренберга) дочерью трактирщика или булочника. Несомненным оставалось одно – самозванка говорила на немецком, французском, английском и итальянском языках, обладала хорошими манерами и была необычайно привлекательна: стройная, изящная, гибкая, с живыми и яркими темными глазами и огромной копной черных волос. Среди тех, кто пал жертвой ее красоты, называли маркиза де Мариньи, герцога де Лозена, владетельного немецкого князя Филиппа Фердинанда Лимбура, литовского гетмана Михаила Огинского и польского князя Карла Радзивилла.
Последний представлял центр антирусской эмиграции в Западной Европе и не прочь был использовать Елизавету в политических целях, надеясь усилить свои позиции в борьбе с Понятовским за польский трон.
Весной 1773 года эта международная авантюристка объявила, сначала в узком кругу, а потом во всеуслышание, что она является наследницей российского престола – дочерью Елизаветы Петровны и Разумовского.
Путаясь в генеалогии Романовых, она называла объявившегося Петра Федоровича собственным братом и утверждала, что поднятое им восстание произошло по ее повелению. Хотя, если встать на ее точку зрения, то Петр III действительно должен был быть двоюродным братом дочери Елизаветы Петровны, так как его мать, Анна Петровна, доводилась русской императрице родной сестрой.
Не очень хорошая осведомленность в русских делах привела ее к тому, что она сначала по ошибке называла себя не дочерью Алексея Григорьевича, а дочерью гетмана Малороссии Кирилла Разумовского.
Отыскивая деньги и сторонников задуманного ею фантастического предприятия, Елизавета кочевала по Италии, пока наконец в Риме ее не нашел посланец Алексея Орлова лейтенант Иван Христинек. Он передал ей приглашение пожаловать в Пизу к Алексею Орлову. Елизавета приехала и стала любовницей графа, который пообещал выступить со всем своим флотом, а затем и петербургской гвардией на ее стороне. Орлов привез Елизавету вместе с ее слугами в Ливорно на адмиральский корабль, где, по заранее разработанному сценарию, их всех арестовали, в том числе и самого Орлова, которого якобы заподозрил в государственной измене адмирал Грейг, на чьем корабле и разыгрывалась вся эта авантюрная комедия.