Золотой век предательства. Огни Хякки Яко
Шрифт:
– О-Кин, дай мне слово, что позаботишься о ней.
Дзасики-вараси опустилась рядом. Такого мрачного лица у ёкай Уми не видела, даже когда ворюга Сан навлёк на них гнев тэнгу из Леса Скрытой Силы.
– О-Кин обещает, – глухо ответила ёкай. – Но больше О-Кин беспокоится за тебя.
– Не стоит, – мать ласково улыбнулась ей. – Ты не хуже меня знаешь, что есть вещи, которые мы не в силах предотвратить.
– Это не так! – горячо воскликнула
Но Миори лишь тяжело вздохнула и покачала головой.
– Она стала намного сильнее, чем прежде. Такого врага не победить грубой силой…
Как Уми ни старалась, она не могла взять в толк, о чём шла речь. У неё не оставалось ни малейших сомнений, что этот разговор был важен, но его смысл ускользал, словно юркий сверчок из сачка.
Неожиданно стопы Уми прорезала боль, и видение снова оборвалось. Но на сей раз ему на смену не пришло новое. Окружавшие Уми тени исчезли, словно их никогда не было. Зато порезанные камнями ноги снова пронзила острая боль – и Уми опустила голову.
Из глубины на неё уставилась пара налитых злобой глазок. Лодыжки Уми обхватили крепкие, покрытые склизкими перепонками пальцы.
Похоже, кровь разбудила спавшего на глубине реки каппу.
От нехватки воздуха мучительно сдавило виски. Но Уми всё же нашла в себе силы, чтобы как следует дёрнуть ногой – и удар пришёлся точно в цель. Не ожидавший отпора каппа отпрянул, держась за плечо, и злобно зашипел. Но вместо ругательств у него из клюва вырывались одни пузыри.
В другой ситуации это зрелище позабавило бы Уми, но только не теперь. Это на суше каппа был слаб и почти безобиден, но сейчас он находился в родной стихии и потому стал гораздо сильнее. И опаснее.
Не дожидаясь, пока каппа придёт в себя, Уми быстро заработала ногами, устремившись к слабому зеленоватому свету, где был воздух – и вся её жизнь. Хвала Дракону, что она не последовала за тенями далеко на глубину, и потому вскоре смогла вынырнуть, жадно хватая ртом воздух.
Но каппа набросился на неё со спины и снова утянул под воду. Его когтистые пальцы больно вцепились в спину, и крик Уми потянулся к поверхности вереницей пузырей. Вместе с воздухом, без которого ей была уготована верная смерть.
На границе видимости мелькнула тень. Похоже, ещё один каппа учуял кровь и теперь спешил разделить с собратом нежданное угощение.
Но нет, Уми не желала, чтобы всё для неё закончилось вот так. Стать ужином для ёкаев, что может быть унизительнее! В конце концов, на зов её силы отзывается стихия воды. Быть может, если обратиться к ней, вода защитит её – как тогда, в святилище Поющих Сверчков?
«Помоги мне, Симидзу!» – мысленно взмолилась Уми, пытаясь сбросить с себя каппу. Теперь она знала имя стихии и надеялась, что та ответит.
Но река молчала. Силы покидали Уми, перед глазами
Уми могла лишь трепыхаться в его хватке, словно вытащенная на сушу рыбина. В ушах начало шуметь, тьма застилала взор, а тело разом стало тяжёлым, будто каменным…
Но в угасающем сознании неожиданно ярко возникли слова:
«То, что ками расценили как подношение, забирать нельзя, иначе быть беде».
Уми не помнила, кто мог сказать ей такое и где. Но теперь это было неважно. Сама толком не сознавая, что делает, Уми стянула с запястья браслет из драконьей слезы, который ей подарил Ёсио, и выпустила его из слабеющих пальцев.
«Прими его, – мысли путались, но Уми настойчиво продолжала твердить про себя нужные слова, точно молитву. – Прими моё подношение, Симидзу, и помоги, прошу…»
Когда второй каппа вцепился ей в ноги и провёл по ранам своим поганым языком, Уми уже не смогла найти в себе сил, чтобы сопротивляться. Темнота обступала со всех сторон, всё внутри пылало огнём от недостатка воздуха…
Но вдруг хватка ёкая разжалась, и какая-то сила вытолкнула Уми наверх. Миг – и вспененные воды реки оказались прямо под ней, а сама Уми словно зависла на гребне волны, которая вскоре с грохотом обрушилась вниз.
Всё закрутилось, утонуло в шуме реки, и на глаза Уми опустилась темнота.
Очнулась она уже на берегу. Откашливаясь от воды, которая попала в нос и в рот, Уми с трудом села и огляделась. Кривая сосна, раскинувшая ветви прямо над головой, показалась Уми знакомой. Похожая росла на склоне у самых окраин Отмели.
Но как она оказалась здесь? Неужели сила стихии протащила её против течения реки?
Как бы то ни было, вода всё же помогла ей. Уми не только сумела сбежать от голодных ёкаев, но и оказалась не так уж далеко от дома. Она припомнила, что на вершине склона была протоптана небольшая тропка, по которой можно добраться прямо до усадьбы Хаяси. Идти по улице босиком и в насквозь промокшей одежде точно не стоило. По словам Томоко, в городе сейчас неспокойно, а нарываться на неприятности Уми не хотела. Пройти по задворкам квартала будет наилучшим решением.
Порезанные камнями стопы и царапины на спине, оставшиеся от когтей каппы, неприятно саднили. Но даже боль не сумела заглушить вереницу мыслей, от которых Уми не могла отделаться. Из головы не шёл странный разговор между отцом и матерью и обещание О-Кин. Кого ёкай поклялась защитить? Неужели её, Уми?
И балаган, снова этот Владыкой про`клятый балаган! Уми будто наяву вновь услышала насмешливый голос ведьмы: «Ты совсем ничего не знаешь, девочка. Не знаешь, что предательство впиталось в твою суть вместе с молоком матери, бежит по жилам вместе с кровью трусливого отца…»