Золотой выстрел
Шрифт:
Алексеев уже ни минуты не сомневался, что сведения эти верные, не соврал Монахов, чтобы обернуть ситуацию в свою пользу: вот, мол, какие у меня источники, а я не гнушаюсь, делюсь с тобой…
И если это так, то Питер в данном случае пробный камень. Пройдет – не пройдет. У многих губернаторов по России сроки кончаются, не один из них задается главным вопросом: что же дальше?
А дальше должно стать – как народ проголосует, а не как президент решит. Хорошо организованный народ проголосует именно так, как надо. Вот из этого и будем исходить…
А президентские
То же и с Толей Саблиным. Уж как его ни поздравляли в Кремле накануне выборов, а он их проиграл-таки, и вчистую. И сразу понял, что копыта вчера еще верноподданных ослов – штука посильнее и «Фауста» Гете, и всего остального, с чем его сравнивали. А там уже и обвинения в коррупции, во взяточничестве, повестки к следователю… Кто ж из прежде недоступных выдержит подобное! Тут не только сердчишко забарахлит.
Постоянно с тех пор чувствовал на себе Алексеев, заседая в Совете Федерации, бывая в Кремле, общаясь с высшим чиновничеством, прямо-таки физически ощущал ледяной взгляд президента.
А еще из доверенных источников знал Родион Алексеевич, что президент закадычных друзей не имеет. Есть сослуживцы, сторонники, личные помощники, а вот чтоб для души, для совместных воспоминаний – таких не имеется. Хотя кто-то подозревал, что именно Толя Саблин и мог в какой-то степени претендовать на эту роль. Тогда, естественно, кто ж простит падение близкого тебе человека? Тут все годится, любые методы компрометации. Не зря же умные люди утверждают, что ложь – это оружие политика. Всего-то…
Однако, грубо говоря, на что же можно рассчитывать?
Родион Алексеевич вернулся к тому, с чего начал.
– Послушай, Юра, – обернулся он к подремывающему соседу, – я наблюдал за твоей реакцией… Скажи-ка, мы не слишком резво с портом-то порешили?
Банкир вмиг очнулся, почмокал губами, потянулся к откинутой крышке бара и взял сигарету.
– А разве мы торопимся?
– Ну… ты же сам заявил, что лучше хозяина не найти! Или я тебя неверно понял?
– Понял ты, Родион Алексеевич, все правильно. – Тютюнник даже наедине называл Алексеева по имени-отчеству, вероятно, чтобы случайно на людях не вырвалось, не скомпрометировало достаточно доверительных отношений между банкиром и губернатором.
– Ну тогда объясни.
– Охота тебе сегодня голову себе морочить?… – Тютюнник закурил, затянулся, покачал головой. – Ну ладно, если хочешь. Порт – это приманка. И там добрая тысяча хозяев, с каждым из которых Савелу придется искать свой консенсус. – Последнее слово Юрий Львович выговорил по складам, словно издеваясь над
– Ну а если он финтить не станет, а все решит сразу и по понятиям?
– Есть такая опасность. Но мне представляется, что Савел умней и не рискнет форсировать события. Сейчас ему важней всего губернаторские выборы. И ты в качестве первого лица. А так… что сказать? Он четко помнит все свои обещания и никогда не забывает чужих. Поэтому, я думаю, в самое ближайшее время ты можешь ожидать некоторые события, которые будут самым непосредственным образом касаться твоего будущего.
– Ты веришь информации Монахова? – спросил после паузы Алексеев.
– Приходится, – скептически пожал плечами Тютюнник. – Знать бы откуда…
Эта проблема мучила Родиона Алексеевича. Он уж подумывал, не позвонить ли вот прямо сейчас, по приезде домой, в Москву Панкратову и не задать ли вопрос прямо в лоб: скажи, мол, Виктор Анатольевич, кто это так лихо под тебя копает? Интересно, что ответит. В самом деле, не пошлют же старого знакомца к такой-то матери? Но чем больше думал, тем меньше хотел звонить. Потому что на фоне сволочной передачи Романа Крамаренко интерес к судьбе Панкратова покажется министру как минимум неискренним. А Виктор Анатольевич обладает весьма острым нюхом на всякие подковерные ситуации, вмиг раскусит интерес Алексеева. И тогда, если сказанное по телевидению – утка, проба, как говорится, на вшивость, получится, что губернатор Алексеев сам себя подставляет. Боится. Испугался и растерялся. А с такими больше не церемонятся.
Нет, лучше пока делать вид, что ты ничего не знаешь, а критика в твой адрес – она была, есть и будет. Кого же и критиковать в таком безалаберном государстве, как не первое лицо! В губернии, надо понимать. А что касается государства, то там пусть уж «Куклы» резвятся…
Когда подъехали к дому Алексеева, на улице порядком стемнело. «Мерседес» вкатил во двор особнячка, окруженного кирпичным забором, и остановился у широких стеклянных дверей. Алексеев с Тютюнником вышли из машины, немного прошлись по стриженому газону.
– Для поднятия духа выбери свободную минутку, – негромко заговорил Тютюнник, – и загляни на свой счет в Риаз-банке в Фамагусте. Обещаю, что настроение поднимется и соответственно исчезнут некоторые мешающие тебе сомнения. Не забывай, что прошлые выборы ты выиграл лишь благодаря собственной твердости и уверенности. Если их теперь не будет, проиграешь.
– Ну ты уж… Мы, кажется, твердо договорились, что проигрыш нам не нужен.
– Оно так. Но, к сожалению, ты склонен иной раз излишне старательно изучать обстоятельства, муссировать варианты, в конце концов в какой-то степени даже подчиняясь им. А подчинять их обязан ты. Подминать, если хочешь, под себя. Извини, что выступаю в роли ментора. Но мне показалось сегодня, что тебя несколько огорошили новости из столицы. Почему? Надо быть готовым к любому варианту. Даже самому крайнему.