Потом этот машинист принес ему немного еды, и Мундик попросил его принести еще мыло и бритву, чтобы побрить голову. И все это он получил, а также чистую рубашку в придачу. И кое-какие остатки с матросского камбуза. А ночью они иногда играли в карты. Но ни о чем не разговаривали. А вскоре тот машинист сказал, что у него есть
на примете пустая каюта и Мундик мог бы там ночевать. И если он будет по-прежнему осторожно вести себя, то никто ни о чем так и не узнает. В общем, Мундик перебрался в эту каюту, и там была узенькая койка и столик, и он сразу выложил на этот столик свой блокнот и карту Новой Каледонии. А когда приходили уборщики, говорил, что является частным детективом, работающим под прикрытием, так что пусть они лучше помалкивают, ему лишние неприятности не нужны. И уборщики, взяв швабру на караул, говорили: «Да, сэр!», словно он, Мундик, и впрямь важная персона.
Впервые в жизни у него была своя собственная комната. Ребенком он жил вместе с матерью, и спали они на одной кровати, просто он на одной стороне, а она – на другой; впрочем, когда он стал слишком большим, мать перебралась на раскладное кресло. Иной раз в лагере, заметив кого-то из пленных, скорчившегося в уголке без движения, он говорил себе: этот человек не мертв, это просто моя мать свернулась клубком на своем кресле, и скоро наступит утро, и мать, протянув ему раскуренную сигарету, скажет: «Вставай, сынок. Вот и новый день наступил». Ему становилось легче, когда с помощью таких воспоминаний он заставлял себя отвлечься от окружающей действительности.
Проведя на корабле недели две, Мундик почувствовал, что значительно окреп. Он старался выходить из каюты только в те часы, когда это было безопасно, и понемногу собирал вещи, чтобы взять их с собой в Новую Каледонию: однажды даже украл чей-то рюкзак, а в другой раз – чье-то желтое полотенце,
панаму и темные очки, но это скорее в качестве сувениров. Все это он записывал в свой блокнот. Как и то, что ел. Когда «Орион» в Адене встал в док, Мундик нанял лодку и отправился на берег вслед за той подозрительной блондинкой, уверенный, что за ней необходимо присматривать. Он видел, что блондинка прямиком направилась в отель «Ройял», да так лихо взбежала по ступенькам на крыльцо, словно была давнишней тамошней постоялицей, а потом взяла в лобби целую кипу британских газет и стала внимательно их просматривать, нервно перелистывая страницы. Казалось, она надеется обнаружить там что-то важное. Просмотрев газеты, она еще некоторое время посидела в глубокой задумчивости, но тут к ней подошел портье и спросил, не угодно ли ей пройти к выходу, и сам проводил ее на крыльцо. Затем блондинка отправилась на Аденский рынок и купила там дешевый радиоприемник, и Мундик сразу понял: ого, это уже нечто подозрительное! Но что именно происходит, он, конечно, догадаться не мог и решил просто записать все факты в свой блокнот. Но, пока он этот блокнот доставал, пока записывал, блондинке удалось весьма ловко от него ускользнуть, и он совершенно растерялся и перестал понимать, где находится. Он вдруг почувствовал себя невероятно одиноким в этом незнакомом переулке; ему казалось, что на него отовсюду смотрят тысячи глаз, а из-за занавесок на него указывают тысячи рук, и тогда он бросился бежать, но никуда убежать не смог: перед глазами у него были лица пленных из лагеря Сонгкурай и больше ничего. Он уже не мог сказать, то ли он все еще в лагере, то ли уже на свободе, пока наконец не догадался вытащить свой паспорт, хорошенько всмотреться в фотографию и сказать себе: я же теперь свободный человек! Я свободен!