Золоту – жизнь, человеку – смерть
Шрифт:
– Вы, дядя, говорите о полковнике Зареве, о его переходе к большевикам?
– Да, о нем. Это непростительно с его стороны. Он же старый кадровый офицер.
– Украинский говорил вчера Ковалевскому, если полковник перейдет на сторону большевиков, то все монархисты исчезнут из города.
Ковалевский ответил:
– Настолько они его любили и уважали, настолько сегодня ненавидят.
– А может это игра, Вася, и он по-прежнему наш. Ведь он стоял вчера с Украинским на проверке перед солдатами на том месте, где спрятал оружие. Ему стоило только сказать – копайте
– А он промолчал?
– Да! Промолчал, хотя под землей лежит целый клад.
– Узнают его молодчики о его предательстве, подскажут, где оружие.
– Кто хоронил оружие, ушли дальше и откуда они, только Зарев знает.
– Коль он молчит, будут молчать и заревцы, они ему верят. Верят потому что он в час смертельной опасности всегда был в впереди, он для них – спаситель. Спаситель в том смысле, что не будь его, они бы до дому не дошли, остались бы в лесах. А что такое беглый солдат? Это волк, который все уничтожает, лишь бы насытить брюхо.
– Хватит, Вася, о Зареве, кто он мы знаем, а кто мы, это ему нужно сегодня знать позарез. Я для него, как приведение, появился и исчез, а о твоем существовании он даже не подозревает.
– Будем свой план готовить без анархистов, белоказаков, чехословаков и тем более монархистов, которые уже несколько раз продавали монарха.
– Вы надеетесь на чудо, дядя Леня?
– В душе нет, но мысли мои только этим заняты, только его спасением, даже во сне об этом думаю. А сегодня, что-то надломилось, пошатнулась вера, впервые задумался не о государевом спасении, а о своей семье. Сегодня предупредишь государя о нашем плане и расскажешь о Зареве. Пусть хорошо все обдумает, своим отказом и молчанием он роет себе могилу.
– Когда я узнал, что Сергей Михайлович принял с Украинским дивизию, и увидел его перед красноармейцами, подумал: «Пришел последний час его императорского величества, он останется здесь покоиться в сырой земле, а мне придется скорее возвратиться в свою родную сторону».
– Вы что дядя, загрустили, сходите, в баню, выпейте сто граммов и восстановятся ваши силы.
– Моя душа чувствует обратное, я буду в бегах, а ты пойдешь с красноармейцами воевать.
– Вы правы, дядя Леня, наша цель не имеет надежды, все рухнуло.
– О чем ты говоришь, Вася?
– О царской семье, ее нет в доме, вчера вечером их перевезли в более надежное место. Даже нам, кто ухаживал за царской семьей, не велено было быть при ее отправке. Только комиссар знает, где царь с семьей. Сегодня во всем доме произвели уборку, вывезли домашние вещи, посуду, жесткий и мягкий инвентарь. Нас с охраной заставили во всем доме побелить стены, помыть полы. У нас с царевной была маленькая тайна, что ей было нужно, она писала мне и письма ложила под кирпич в поддувале. Когда я мыл полы около печки, то под кирпичом нашел записку.
«Дорогой и любимый сотник! Сегодня я прощаюсь с тобой навсегда. Нас увозят в большой спешке. Не разрешают ничего брать с собой. Комиссар сказал, что на том свете, это нам не пригодится.
Отец очень жалеет, что не послушал майора. Да сохранит господь Бог ему жизнь за его
Прими от меня этот крестик и два колечка с рубинами. Папа с мамой дарят вам свои, а братец-царевич дарит отдельно завернутый подарок, говорит: секрет. Папино кольцо отдай майору, если нас не будет в живых, пусть он императрице Марии Федоровне расскажет о наших последних днях. А если будет в Англии или Германии, пусть сходит к маминым родственникам. Кольцо – это пропуск к ее родне, он все это знает.
За нами уже идут, прощай. Не горюй, что расстались не прощаясь. Если я умру, не горюй, а спой мои любимые песни.
Прощай, сотник. Поцелуй за меня свою жену и детей.
Твоя любимая Мария».
– Вот, все, что лежало в тайнике, возьмите его себе, дядя Леня, а я с екатеринбургской дивизией иду навстречу с чехословаками, буду жив, приду к вам.
– Подарки будут лежать в тайнике, кроме царского кольца, оно дарено мне и я его возьму, а остальное твое.
– Вы домой или в Петербург?
– Сначала в Петербург, потом домой, куда легче путь.
– Если вы домой, то возьмите с собой и другие подарки и деньги царевны, что есть в тайнике. Там лежат для вас документы и письмо от Великого князя Николая Николаевича. Пока вы соберетесь с отъездом, я узнаю все о судьбе императорской семьи.
Шло совещание уральского облисполкома, когда в президиум поднялся комиссар екатеринбургской дивизии Ковалевский. Председатель совещания Голощекин делал доклад «О ходе подготовки города Екатеринбурга к защите от вторжения неприятельских войск чехословаков».
– Нами сформированы две дивизии и один полк кавалеристов. Укомплектованы обе дивизии на пятьдесят процентов боеприпасами и обмундированием. В обе дивизии призваны новобранцы, не проходившие раньше военной службы, и только кавалерийский полк укомплектован полностью, сформирован из отслуживших и воевавших солдат.
По приглашению комиссара по чрезвычайным делам были приглашены в Красную Армию старые кадровые офицеры.
Дивизией, стоявшей южнее города Екатеринбурга, которая должна завтра встретить врага, командует полковник Зарев Сергей Михайлович.
– Вы не боитесь, товарищ комиссар, что Зарев, как офицер старой царской армии, ярый монархист, хоть и не доказано, но является участником в восстановлении в России монарха на престол, может вас подвести.
– Мы за основу взяли его действия, а не склонность, из Тобольска он шел домой в Екатеринбург, собрал по дороге около двести пятьдесят беглых из царской армии солдат. Уничтожил шесть банд, занимавшихся грабежом и разбоем крестьян.
Банда Мыськина многим нам знакома по его набегам, когда-то ушла от нас, и мы о ней ничего не знали. Недавно к нам в тюрьму попали ее бандиты и от них мы узнали, что банда разбита отрядом Зарева, а сам главарь банды был отдан на суд крестьянам самим полковником, которые его повесили.