Золотые бархатцы
Шрифт:
Тут её лицо приобрело мягкий оттенок нежности, сменив доброжелательную маску рекламного проспекта на выражение лица вполне обычного человека, который вспомнил нечто приятное и дорогое:
– Старики – они же, как дети. Им требуется забота и уход…И терпение… А поэтому нам нужны люди сильные духом, – она возвращается к своему отточенному деловому тону. – О специфике работы мы с вами уже говорили по телефону. Ещё раз напомню: сестра-сиделка прикреплена к одному или нескольким постояльцам. Она следит за его физическим и эмоциональным состоянием, помогает в быту. Некоторые наши
– Понятно.
– У вас есть вопросы?
– Пожалуй, нет.
– Тогда мы позвоним вам в течение недели и известим об окончательном решении. Вашу кандидатуру еще должен утвердить Лев Александрович. Он всегда лично знакомится с резюме соискателей.
Вот это да! Директор, он же – основатель и главный управляющий пансионата, будет читать мою анкету. Хорошо, что у меня там удачная фотография… Глупости! О чем я думаю!? Мысленно даю себе подзатыльник: ты же на работу пришла устраиваться, а не мужчин соблазнять. Что за глупое желание нравиться всем мужчинам везде и всегда?! Мне двадцать шесть лет, а всё хочется верить (как пятнадцатилетней), что каждый засмотревшийся на меня прохожий тайно и безнадежно влюблён.
– Мы вам позвоним, – натягивает дежурную улыбку блондинка. – Всего хорошего.
Поспешно встаю и улыбаюсь:
– До свидания.
Выхожу из кабинета. У соседней двери стоит маленькая старушка. На ней розовая рубашка-поло и капри в тон. Седые, почти белые волосы аккуратно коротко подстрижены. Она оттягивает веко за краешек, силясь прочитать расписание, висящее на двери, и недовольно бормочет себе под нос:
– Ничего не разобрать! Напишут мелко, а люди потом мучаются.
Мешкаю с минуту. Но, переборов свой страх первой начинать разговор с незнакомыми людьми, интересуюсь:
– Может быть, вам помочь?
Старушка с надеждой поворачивает ко мне лицо.
– Ой, доченька, ничего не разобрать. Помоги. Что тут нацарапано?
– Так. "Режим работы. Понедельник-пятница с 8.00 до 17.00, суббота – с 10.00 до 14.00, воскресенье – выходной".
– Спасибо, моя хорошая.
– Давайте я вам запишу, чтобы не забыли, – достаю свой маленький ежедневник, вырываю листочек и старательно переписываю расписание.
– Вот, пожалуйста.
– Спасибо. Вот помогла бабушке, – она разворачивается и медленно бредет по коридору.
Когда старушка скрылась за поворотом, убираю всё еще открытый ежедневник в сумочку и выхожу из здания администрации пансионата.
Жара немного спала, и дышать стало заметно легче. Я делаю глубокий вдох. Уши приятно ласкает шелест листвы, где-то вдали заливается песней неведомая птица.
Пансионат расположен в отдалении от города и со всех сторон окружен лесным массивом. Здесь не слышно гула машин, нет шума и пыли, которые преследуют жителей большого города. Лишь легкий ветерок играет между величественными стволами сосен и нежно треплет
Я даже и не думала, что здесь такие обширные владения.
Поворачиваюсь к охраннику и мямлю:
– До свидания.
Он поднимает на меня свои усталые глаза старого бассет-хаунда и молча кивает. А я неторопливо иду к своему старенькому форду, припаркованному неподалеку.
Глава 2.
– Алло?
–Алло. Привет, дорогая!
– Мама, привет! Ну как вы там? Как папа?
– Папа весь в работе. Как всегда. Сейчас он у себя в кабинете. Как обычно: всё сам, помощникам не доверяет.
– Что нового?
– Вот недавно были на приёме в честь местного праздника Койюр Рити. Я решила блеснуть – надела новые туфли. А они оказались такими жутко неудобными в носке, что я весь день думала только о своих натертых ногах.
И, наверное, при этом не переставала улыбаться так, что никто и не заметил, каково ей. Мама! Моя смешная мама! Такая девочка! Наряды, этикет, выставки – это её жизнь. Хорошо, что она сейчас не видит меня в растянутой майке и спортивных трениках, сидящей по-турецки на диване, накручивающей выбившуюся из хвоста прядь на палец.
– А ты как? Чем нас порадуешь?
– Да вот. Звоню сообщить. Представляешь, меня взяли на новую работу. В пансионат. Помнишь, я рассказывала?
– А я и не сомневалась, что тебя возьмут. Когда тебе на работу?
– В понедельник начинаю, после обеда.
– А почему не с утра?
– Там работа по сменам. С 7.00 до обеда и с 14.00 до десяти вечера.
– Ох, ну и работку ты себе подыскала! Может быть, всё-таки приедешь к нам с папой? Устроим тебя к врачу посольства помощницей.
– Не, мам. У вас там ещё жарче, чем у нас. А я не люблю высокие температуры.
– Всё из-за твоего Остапенко . Надо было поехать с нами сразу. Все равно университет не закончила. Я с самого начала была против этого брака! – её голос срывается.
– Ну, мама, не нервничай. Во-первых, он теперь не "мой". Во-вторых, брака нет. И, в-третьих, я уже довольно большая девочка. В конце концов, мне ведь немало лет. И быть под покровительством родителей в мои года уже просто неприлично.
– "В мои года…" – повторяет мама игриво.
Тон её стал мягче, напряжение ушло. Может быть, слово "неприлично" подействовало. Правила поведения играют в её жизни очень важную роль, если не сказать – главную.
– Но всё равно, если тебе не понравится или что-то пойдёт не так, знай, мы всегда будем тебе рады.
Слышу в телефоне приглушенные голоса – видимо, мама прикрывает трубку ладонью.
– Дорогая, мне нужно отойти. Удачи тебе в понедельник.
– Спасибо. Папе – привет. Пока.
– Пока, дорогая.
Её голос обрывают частые гудки.