Золотые колдуны
Шрифт:
Шум был неописуем. Бурным, стихийным и без слов толпа ревела тысячами глоток. От этого рева у меня перехватило дыхание, дрожал воздух, и я долго стояла как оглушенная, пока не поняла, что это было выражение неистового восторга.
Халтерн тряс головой и смеялся, он вел себя точно так же раскованно, как и Марик, подпрыгивавшая на месте. Блейз и Родион стояли крепко обнявшись.
На ступенях лестницы, ведшей к дому-колодцу, стояли шесть человек. По запыленному пространству между навесами к ним шла Далзиэлле Керис-Андрете. Навесы бросали на ее освещенный солнцем путь тени, поэтому в одно мгновение она выглядела
Она поднялась по ступеням, и вновь загремели приветственные крики:
«Сутафиори! Цветок Юга!»
Небольшие, светлые фигуры постояли немного, окруженные священниками в коричневых робах, демонстрируя себя публике, и затем исчезли в доме-колодце.
Колокола прозвонили полдень, и лишь тут я представила себе, сколько же времени уже прошло.
В толпе почувствовалось заметное облегчение, и уровень шума снизился до громкости разговоров. Я наблюдала, как в тени навесов на каменных плитах площади раскладывались скатерти. Открывались бутылки, разворачивались свертки с едой. Ортеанцы рассаживались группами, разговаривали, ели и пили, некоторые играли в охмир.
Вновь ожили поздравления и пожелания счастья, адресованные Родион она и Блейз стали центром внимания. Я села на ступени рядом с Халтерном.
— Одно уже было, — сказал он. — Теперь все остальное зависит только от нее самой.
— Я думала, это и есть тот самый момент, который вас беспокоил. Вы не уверены, что Т'Ан Имир изберут Короной, не так ли?
— Никто и не избирает. — Заметив мое недоумение, он продолжил: — Вы помните, как это было у говорящих с землей в Бет'ру-элене? Все выглядит точно так же и здесь. Все они, семеро, будут беседовать с говорящими с землей и хранителями колодца, а через некоторое время один из семерых будет знать, кто из них является самым подходящим в качестве Т'Ан Сутаи-Телестре. Да, я надеюсь, что это она, верю, что будет она, однако…
«Однако эти люди — ортеанцы, — вспомнила я, — а психология чувствует себя в этих теократических домах, как дома — хотя и не носят здесь этого имени».
— Это уже совсем не вопрос честолюбия. Чтобы быть избранным Т'Ан, это, конечно, входит в игру. — В том, как он произнес слово «игра», скрывался смысл, выражаемый обычно как «интрига», «коварство» и «манипуляция». — Но чтобы стать Т'Ан Сутаи-Телестре… Для этого нужно достаточно хорошо знать себя самого, чтобы избраться.
— Как долго нам этого ждать?
— Мы узнаем это задолго до вечера.
Рашаку-базур проплыла над площадь, немного приподнялась и уселась на столб, на котором был закреплен навес. Она бешено била крыльями, чтобы обрести равновесие. Солнечный свет, казалось, пронизывал его оперение белого цвета. Сдвоенные хвостовые перья хлопали по воздуху, блестела чешуйчатая грудь. Его хриплые крики отражались от высоких стен.
Осмотревшись, я увидел бел-Олиньи и делегацию из Харантиша, а с противоположной стороны двора — Джона Лакалку и Адаира. Пришли и остальные члены ксеногруппы — я увидела сбитого с толку Тима Элиота, старавшегося понять какие-то замечание бел-Олиньи, — пришли все за исключением Сэма Хакстона.
— О, боже! — Я достала из внутреннего кармана
«Таткаэр, утро.
Линн, я только что услышала, что прибыл корабль, на котором находится из Департамента. Сэм сейчас у него. Думаю, что он прибыл на замену, предполагаю, что известие о вашей смерти поступило домой прежде, чем его опровержение.
Керри
РS: его зовут Дэвид Мередит. Что вы думаете по этому поводу?»
— Что же случилось? — спросил Халтерн.
— Как будто у меня уже не было недостатка в трудностях. — Я отдала ему записку, но потом вспомнила, что мне нужно ее, наверное, перевести ему. Однако он проверил когтистым пальцем по строчкам и перевел текст тихим голосом. Я совершила ошибку, недооценив его.
— Если уж он до сих пор не появился на площади, то, пожалуй, и не придет, — сказала я. — Впрочем, я могу и подождать.
— Не подумал бы, что ваши люди так быстро пошлют корабль.
— Я предполагаю, что они перенаправили его сюда с другого маршрута. — Мне удалось поймать взгляд Керри, и я подала ей знак, что получила ее сообщение. Она кивнула. — Мы оба вернемся к месту посадки ксеногруппы, на четвертой неделе.
— На четвертой неделе? Да, конечно. Я и думать забыл, что это будет так скоро. — Он вернул мне записку. Его глаза закрылись перепонками, потом снова открылись, на губах появилась улыбка, в которой было больше озадаченности, чем иронии. — Мне жаль, что вы уезжаете.
— Я тоже об этом сожалею.
— Если ваши люди соорудят здесь станцию…
Родион, сидевшая на несколько ступеней ниже, откликнулась назад и прервала нас:
— С'арант, ведь вы нас еще не покидаете?
— Только через четыре недели.
— До того времени мы уже вернемся из Медуэнина, — сказал Блейз.
— Вы вернетесь? — спросила молодая женщина с серебристой гривой. На ее лице было написано истинное смущение. — С'арант?
— Если я смогу… да, я это сделаю.
— Это было бы лучше всего, — задумчиво сказал Халтерн, потом развел руками и добавил, слегка покраснев: — Это я вам говорю не только из вежливости, Кристи.
— Ладно, ладно, я вам верю.
«Прилечу ли я сюда еще раз? — спросила я себя. — Постоянная станция нуждается в поддержке, но ней-то как раз я и так мечтаю. Это не совсем то, что я себе представляла, однако…
Собираешься в дорогу и думаешь, что совершишь грандиозные дела: открытие привлекшего всеобщее внимание мира, выполнение большой дипломатической миссии. Возможно, это даже и так. Но потом ловишь себя на какой-нибудь небольшой детали — и она оказывается совсем не такой уж малой. Это даже может и не является столь грандиозным делом, но занимаешься им всю свою жизнь, чтобы осознать этот факт.
Каррик V, а именно Орте. Да, варварская планета, но в то же время и непростая. Посттехнический мир. Все, что я о нем узнала, подчеркнуло лишь то, насколько невежественной я в сущности была. Но люди…»
— Кристи…
Мои размышления были прерваны. Я подняла голову и увидела Блейза, стоявшего на лестнице чуть ниже меня. Марик и Родион находились дальше, среди толпы. Марик представляла Родион группе людей из телестре Салатиэл. Эти люди, увешанные драгоценными камнями и харурами, блестели на солнце. Они представляли собой нечто среднее между праздником и военным лагерем.