Золотые ласточки Картье
Шрифт:
Софья поверила.
Деньги имелись: ей неплохо платили, а тратить она не умела совершенно, обходясь малым. Да и от родителей остался счет в банке. Ремонт, как и предрекала Лялька, захватил, закружил Софью, обеспечив ее ворохом мелких и крупных проблем, среди которых места горю почти не осталось.
Ремонт закончился.
Горе осталось за чертой. Софья не то чтобы смирилась с одиночеством, скорее приспособилась к нему. А теперь Лялька заговорила о замужестве.
– Сонька, ну сама
Это и было подозрительно, но…
Сонька со вздохом протянула оставшиеся бигуди.
– Хорошо.
– Ты чудо! – взвизгнула Лялька. – Значит, завтра идем, да?
Идем. Чего уж теперь.
Современная сваха обреталась в центре города, в двенадцатиэтажном, только года два как выстроенном доме, о котором говорили, что будто бы квартиры в нем стоили немереных денег. Слухам Софья не верила, да и не выглядел дом элитным.
Обыкновенный.
И в лифте кто-то успел накорябать матерное слово.
– Ты оделась, как бухгалтерша, – прошипела Лялька, глядя, как на электронном табло сменяются этажи.
– Я и есть бухгалтерша.
Лялька фыркнула. Сама она выбрала бирюзовое платье с пышной юбкой, браслеты нацепила, которые больше кандалы напоминают, и цепочку тяжелую, позолоченную, толщиной с Софьину руку… волосы взбила, губы накрасила.
Яркая.
Рядом с ней Софья теряется, но огорчения по этому поводу не испытывает. Привыкла. Да и, признаться, удобно ей в тени. Спокойно.
– Все равно я тебя из этой скорлупы вытряхну, – пообещала Лялька, когда лифт остановился на двенадцатом этаже.
Софья кивнула: вытащит.
Непременно.
Когда-нибудь, но, по возможности, не скоро, потому что на скорые перемены в собственной жизни она не согласна. Она вообще перемены воспринимает плохо.
На лестничной площадке алым пламенем цвела китайская роза. И Софья, в целом к цветам равнодушная, залюбовалась.
– Энергетика хорошая, – сказала Лялька, окончательно успокаиваясь. Актрисы из нее не вышло, как и предрекали Софьины родители, а вот дизайнер по интерьерам получился успешный.
Их ждали. Дверь открыла сухонькая женщина в синем глухом платье в пол. Окинув Ляльку неприязненным взглядом, она сказала:
– Проходите.
И бахилы выдала.
В квартире пахло ванилью, очень сильно, и от запаха этого у Софьи закружилась голова. Или не от запаха, но… розовые стены с серебряными голубками. Массивная, какая-то излишне вычурная мебель, которой было слишком много, и фотографии в рамочках.
Невеста и жених. Жених и невеста… десятки невест и десятки женихов.
– Благодарные клиенты, – пояснила женщина, глядя исключительно
Невесты были красивыми и не слишком. Худыми. Полными. Высокими и низкими. Блондинками, брюнетками, рыжими, но, странное дело, в белых платьях они смотрелись одинаковыми, будто надевшими униформу.
– Входите, – велела женщина, остановившись перед массивной дубовой дверью.
И Софья шагнула.
Лялька собралась было следом, но была остановлена:
– Регина Васильевна с каждым беседует индивидуально.
Комната, против ожиданий, оказалась невелика. Никаких голубков, розовых обоев и чужих свадебных фотографий. Скупая, если не сказать бедная, обстановка.
Стол. Два кресла. Компьютер.
И герань на подоконнике. Женщина в деловом костюме эту герань поливала из желтой пластиковой леечки.
– Проходите, – не оборачиваясь, произнесла она. – Присаживайтесь. Я сейчас… а то вечно о ней забываю, а растение сохнет. Это не очень честно по отношению к нему.
Современная сваха на сваху вовсе не походила.
Слишком… аккуратная? Нет, скорее глянцевая. Софья оценила и костюм, и неброские, но явно недешевые часики на запястье, и кулон-капельку с темной жемчужиной…
– Вы ожидали иного? – спросила Регина Васильевна, усаживаясь за стол.
– Да. Нет. Не знаю, – Софья вдруг растерялась.
Что она здесь делает?
В кабинете? В квартире этой? Неужели и вправду надеется, что однажды коллекцию снимков Регины Васильевны пополнит и ее, Софьи, свадебная фотография? Ерунда какая…
– Понимаете, – Софья почувствовала, что краснеет. Такое с ней случалось при волнении, но волнении сильном, для которого сейчас не было ни малейших причин. – Я… я вовсе не хочу выходить замуж.
– Совсем?
У нее было приятное лицо, округлое, с мягкими чертами, пожалуй, несколько полноватое, но это Регину Васильевну нисколько не портило.
– Не то чтобы совсем… Наверное, если глобально, то хочу, но вот не прямо сейчас и не за первого встречного… и вообще, меня Лялька подбила… Она думает, что я слишком спокойно живу… Даже не так, не спокойно – уныло…
А глаза у свахи темно-карие, почти черные, но все равно – теплые. И глядя в них, Софья вдруг испытала непреодолимое желание все рассказать.
О себе. О квартире, которая после ремонта изменилась, но не вычеркнула воспоминаний, ведь она, Софья, распрекрасно знает, какой эта квартира была в прежней жизни. О родителях. О работе, занимающей почти все время, и это к лучшему, потому как, когда время вдруг становилось свободно от работы, Софья не знала, чем себя занять.
Но это еще не повод замуж выходить, верно?