Золотые рыбки
Шрифт:
Я бросил взгляд вниз, на лежащего на полу Маддера, и подошел к закрытой двери. Она вела в ванную. Я вставил ключ с внешней стороны и жестом пригласил ее войти.
— Залезай!
Напряженно выпрямившись, она пересекла комнату и, проходя мимо, чуть не задела меня.
— Послушай, легавый...
Я впихнул ее в ванную, захлопнул дверь и повернул ключ. Я бы не возражал, если бы она попробовала выскочить в окно. Я видел эти окна снизу.
Подойдя к Сансету, я ощупал его и в одном из карманов нашел связку ключей; когда
В связке были ключи от машины.
Взглянув на Маддера еще раз, я заметил, что пальцы у него побелели, как мел. По узкой темной лестнице я спустился на веранду. Обошел дом и сел в стоящий в сарае старый автомобиль. Один из ключей подошел.
Двигатель покапризничал и заработал, я дал задний ход и вывел машину на улицу. В доме было тихо. Верхние ветви высоких стен, окружающих дом, слегка колыхались, пропуская холодные солнечные лучи.
Со скоростью, на которую смог отважиться, я опять выехал из Кэпитэл-вэй. Миновал центр города, площадь и отель «Сноквольми» и направился к мосту, ведущему в сторону океана и Вестпорта.
После часа довольно быстрой езды через редкий лес, во время которой двигатель беспрерывно чихал, а я три раза останавливался набрать воды, послышался шум моря.
Широкое белое шоссе со светло-желтой разделительной полосой огибало холм; вдали на фоне блестящей поверхности океана показалась группа зданий, и дорога разделилась. Та, что шла налево и была обозначена указателем «Вестпорт — 9 миль», вела не к домам, а через старый, ржавый железный мост и дальше через фруктовые сады — ряды погнутых ветром яблонь.
Еще через двадцать минут мой чихающий экипаж въехал в Вестпорт. На песчаном мысу у подножия холма тут и там были разбросаны деревянные дома. Мыс продолжал длинный узкий мол, в конце которого покачивалось несколько одномачтовых лодок с поднятыми до половины и хлопающими на ветру парусами. Дальше тянулись обозначенный буйками фарватер и длинная извилистая линия в том месте, где пенились волны, ударяясь в невидимую песчаную отмель.
Дальше дышал океан, тянущийся далеко, до самой Японии. Это был далеко выдвинутый на запад кусочек Соединенных Штатов. Отличное убежище для бывшего заключенного, который желает укрыться вместе с двумя жемчужинами величиной с молодую картофелину — при условии, что у него нет врагов.
Я остановился перед домом, на котором была вывеска: «Обеды, полдники, ужины». Маленький веснушчатый человечек с кроличьей физиономией махал граблями на двух черных кур, которые громко кудахтали, стараясь отогнать его. Он обернулся, когда автомобиль Сансета чихнул в последний раз.
Я вышел из машины, прошел в калитку и указал на вывеску.
— Обед готов?
Он бросил грабли и кур, вытер руки об штаны и презрительно скривился:
— Это жена повесила, — доверительно сказал он тонким голосом. — Есть только яичница с беконом.
— Ну, пусть будет
Мы вошли в дом. Там были три стола, покрытые узорчатой клеенкой, какие-то картинки на стенах и помещенный в бутылку кораблик под парусами, украшавший каминную доску. Я сел. В дверь вошел хозяин; послышался чей-то громкий голос, потом на сковородке заскворчал жир. Через минуту хозяин вернулся и, наклонившись ко мне, положил на клеенку нож с вилкой и бумажную салфетку.
— Не самое ли время попробовать яблочной?
Я сказал, что охотно выпил бы. Он снова отошел и вернулся со стаканами и графином янтарного напитка. Он сел рядом и налил настойки. Из кухни доносился глубокий баритон, напевающий песенку «Хлоя» и заглушающий скворчание жира.
Мы чокнулись, выпили и подождали, пока тепло не разольется по телу.
— Вы приезжий, да? — спросил он.
Я кивнул.
— Не из Сиэтла? Вы так элегантно одеты.
— Из Сиэтла.
— Сюда мало кто приезжает, — сказал он, смотря на мое левое ухо. — Никому не по дороге. Но до отмены сухого закона... — Он замолчал, переведя свой внимательный взгляд на мое правое ухо.
— О, до отмены сухого закона! — Я вздохнул и сделав многозначительный жест, отхлебнул глоток.
Нагнувшись, он сопел мне прямо в лицо:
— Черт побери, выпить можно было в каждой рыбной лавке на молу. Рыбаки привозили водку под крабами и устрицами. Дьявол, в Вестпорте этого было полно! Дети играли ящиками из-под виски. Во всем городе никто не держал в гаражах машин. Каждый гараж был до потолка наполнен канадской выпивкой. Катер береговой охраны останавливался у мола раз в неделю, чтобы наблюдать за разгрузкой рыбы. В пятницу. Всегда в одно и то же время. — Он многозначительно подмигнул мне.
Я затянулся сигаретой. На кухне что-то скворчало, а баритон напевал песенку «Хлоя».
— Но вы ведь не торгуете спиртным, — сказал мужчина.
— Нет, я покупаю золотых рыбок, — отвечал я.
— О'кей, — он явно был озадачен.
Я налил еще по стаканчику настойки.
— За бутылку плачу я и хотел бы взять с собой еще пару.
Он просиял:
— Извините, забыл вашу фамилию.
— Марло. Вы думаете, я вас обманываю? Я совершенно серьезно говорю.
— Но, черт побери, разве можно прожить, торгуя такой мелочью, а?
Я вытянул руку, показав ему рукав пиджака.
— Вы сказали, что я элегантно одеваюсь. Да, на торговле редкими экземплярами можно заработать. Постоянно нужно иметь новые породы, новые образцы. Я слышал, тут живет один тип, у него целая коллекция. Может быть, он согласится ее продать. Или хотя бы некоторые экземпляры, которые сам вывел.
Усатая женщина могучего телосложения ногой распахнула дверь.
— Забирай свою яичницу с беконом! — крикнула она.
Хозяин поспешно подбежал и вернулся с моим завтраком. Я начал есть, а он внимательно смотрел на меня.