Золотые врата. Трилогия

Николаев Андрей Евгеньевич

– Поедешь со мной в деревню? – спросил Корсаков, заглядывая девушке в лицо.

– Поеду, – не раздумывая ответила она, – далеко? В Сибирь, на Дальний Восток? Как жены декабристов? Поеду.

– В Сибирь… – задумчиво повторил Корсаков. Ему словно послышался звон кандалов, скрип снега под полозьями тюремного возка. – Зачем так далеко. В Подмосковье, к моему другу. Он тебе понравится. Он вырезает из коряг страшилищ и реставрирует старинный княжеский особняк. С ним живет чудесная женщина и осенью они поженятся. Мы будем жарить шашлык и бродить в старом парке,

где еще сохранились вековые липы. Кстати, двести лет назад это было родовое имение князей Белозерских. Я покажу тебе могилу нашей пра-пра-прабабки и расскажу удивительно романтическую историю, связанную с этим поместьем.

– Про любовь?

– И про любовь, – кивнул Игорь.

Они вышли к Малому Афанасьевскому переулку. Из ресторана «Арбатские ворота» неслась разухабистая музыка, в летнем кафе под зонтиками коротали вечер завсегдатаи и туристы. Корсаков узнал нескольких знакомых и отвернулся, ускоряя шаг – увидев Игоря, те могли, по широте душевной, заорать на всю улицу, приглашая к столику, а откажешься – разорутся еще больше от обиды.

Тучи рассеялись и в небе робко зажигались первые звезды.

Дождавшись, пока в сплошном потоке автомобилей будет просвет, они перебежали проезжую часть Гоголевского бульвара. На пятачке возле памятника Николаю Васильевичу обжимались парочки, тут же выпивали и закусывали, тут же, в кустиках, справляли малую нужду. Гоголь взирал на это с философским выражением на бронзовом лице – за то время, что обитал здесь, Николай Васильевич навидался всякого.

Корсаков приметил чуть ниже памятника пустую скамейку. Они присели на нее. Анюта положила голову ему на плечо.

– Нам долго ждать? – сонно спросила она.

– Надеюсь что нет.

– А потом поедем ко мне. Я машину возле «Праги» оставила.

– А если милиция остановит? Ты же выпила.

– Сань-Сань отмажет, – равнодушно сказала Анюта.

– А без папочки ты жить сможешь? – раздражаясь, спросил Корсаков.

– С тобой смогу. Поцелуй меня, мне грустно.

– Почему?

– Не знаю. Вот мы вместе, а мне грустно. Как будто перед долгой разлукой. Поцелуй скорей, а то заплачу.

– Шантаж… – пробормотал Корсаков, склоняясь к ее лицу.

Он осторожно поцеловал ее, ощущая теплые губы и вдруг заметил, что ресницы у нее мокрые, а по щекам текут слезы. Он обнял ее за плечи, прижал к себе и стал баюкать, как ребенка.

Над зданием Министерства Обороны, возвышающимся напротив через площадь, вставала огромная желтая луна. Воздух стал влажным, запах травы и земли перебил бензиновую вонь. Анюта совсем затихла и дышала ровно, спокойно. Корсаков заглянул ей в лицо. Кажется, она спала.

– Какая разлука, девочка моя, – прошептал он, – мы теперь всегда будем вместе и…

– …в горе и в радости, пока смерть не разлучит нас, – раздался рядом спокойный низкий голос. – Добрый вечер, Игорь Алексеевич.

Корсаков поднял глаза. Возле скамейки, в распахнутом черном плаще, стоял магистр. Руки он держал в карманах и, наклонив голову, с интересом рассматривал девушку. Поодаль расположились фигуры охранников, соседние скамейки

были пусты и даже прохожих на бульваре не наблюдалось.

– Добрый вечер, – Корсаков приподнял «стетсон», – и говорите тише, уважаемый Александр Сергеевич. Или как вас там. Она спит, – проговорил он с досадой. У него возникло неприятное чувство, что за ним подсматривали в самый неподходящий момент, – такта у вас ни на грош.

– Она не проснется, пока мы с вами не расстанемся, – усмехнулся магистр, – а такт – бесполезное понятие. Важен результат. Симпатичная девушка, – одобрительно сказал он.

– Это я и сам знаю.

– Вы позволите? – магистр присел на скамейку, отодвинув свернутые в рулон картины, – я вижу вы принесли свои полотна. Весьма похвально.

– Я еще не решил, продам ли я эти картины.

– От вашего решения зависит очень немного, Игорь Алексеевич. Не забывайтесь. Цену мы дадим хорошую, но не чрезмерную, хотя я понимаю ваше желание спустить с нас семь шкур, – в голосе магистра прозвучала насмешка.

Корсаков скрипнул зубами.

– Черт с вами, забирайте.

– Вот это другое дело. Где карты?

Осторожно, чтобы не потревожить спящую девушку, Корсаков полез в карман, вынул карты. Странно, все напасти, которые обрушились на него в последнее время были связаны с этой колодой, но расставаться с ней почему-то не хотелось.

Нехотя, он протянул карты магистру. Тот взял колоду, подержал в руке, будто взвешивая, потом достал футляр, спрятал в него карты и убрал в карман плаща.

– Что, и проверять не будете? – спросил Корсаков, – а вдруг это подделка?

– Я еще не разучился отличать настоящееот подделки, – скривив губы произнес магистр.

Корсаков огляделся. Охранники застыли неподвижными изваяниями, словно отгораживая непроницаемым кругом скамью, на которой они сидели, от остального мира. Игорю стало не по себе.

– Война закончена? Вы победили, враги повержены, и что дальше? Подарите мне вечный покой или превратите в растение?

Магистр чуть повернулся на скамье, посмотрел ему в лицо.

– Война окончена для вас, Игорь Алексеевич, а для нас она не кончается никогда. Вы больше не интересны нашим оппонентам, вы вышли из игры. Мстить они не будут – у нас это не принято.

– Приятно слышать, – проворчал Корсаков, – а то в последнее время меня пытались загрызть, насадить на копье, проткнуть ржавой косой. Знаете, для меня это чересчур. Чуть машиной не переехали и если бы не случайный прохожий…

– Вы уверены, что это был случайный прохожий? В конце концов жаловаться вам не на что – мы парировали все удары, хоть это и стоило нам весьма дорого.

– Надеюсь не дороже обладания картами?

– Не дороже, – задумчиво кивнул магистр. – Вы знаете, из вас вышел бы прекрасный сдающий.Один случайный расклад и смешались карты всех Могущественных, а вы ведь даже не ведали, что творите. Результат вы имеете удовольствие наблюдать. Второй расклад – и даже я не могу ничего изменить. Вернее, не хочу.