Золотые врата. Трилогия

Николаев Андрей Евгеньевич

– Против нас сильные люди, они успокоили ветер. Я – один, я ничего не мог поделать.

– Не страшно, друг мой, вы выиграли время, – сказал Барченко.

Он задержал Боровскую под предлогом разговора, они немного отстали. Лада и Данилов пошли вперед.

– Возможно, Майя Геннадиевна, мне потребуется ваша помощь.

– Какая именно? Ведь обряд инициации, насколько мне известно, в данном случае не нужен.

– Вы правы, но могут возникнуть языковые проблемы. Я попросил бы вас послужить мне переводчиком.

Боровская искоса посмотрела на него.

– Вы собираетесь сами вести

переговоры? А как же Лада?

– Она лишь ключ, – усмехнулся Барченко, – ключ к «Золотым вратам». Но ключ был, как бы это сказать, не доведен до совершенства. Знаете, как в химической реакции не хватает какого-то вещества для ее начала. Катализатора. Назаров – то катализатор. У нее, – он кивнул на идущую впереди Ладу, – теперь открыты все чакры, душа ее свободна к восприятию. Ей переводчик не понадобится, да и куда ей, необразованной девчонке, по сути. Ее воспримут, как нечто, давно упущенное из рук, и вновь обретенное. Роль ее, думаю, не властвовать, но царить. Вариант парламентской монархии. Я даже думаю, что ее род просто спрятали в нашем мире от собственный неурядиц, междоусобиц. Наш мир – это их запасной вариант, а все разговоры о прекрасном будущем, на которые вы, к моему удивлению, не купились, это для тех, кто ждет результата в Москве, Ленинграде, Берлине. Хотя, думаю, в Берлине, сумели разгадать мою игру и роль, которую я хочу взять на себя: посредник, а впоследствии, может быть и э-э…, представитель…

– Наместник, – уточнила Боровская, – вы ведь это имели в виду?

– Какое-то вы слово подобрали, – поморщился Барченко, – ну прямо из эпохи колониальных завоеваний…

– Но, по вашим словам, так именно и получится. Хорошо, не будем спорить. Я знаю санскрит и несколько северо-западных диалектов индо-арийских языков.

– Вполне достаточно, уважаемая Майя Геннадиевна. Вы не останетесь в накладе. Я вам обещаю. Я не забываю своих сторонников.

– Оставьте ваши посулы для более легковерных слушателей, профессор. В ваших теориях слишком много допущений и боюсь, мы вернемся в лагерь ни с чем.

Барченко бросил на нее сердитый взгляд, но промолчал – они уже спускались к подножию сопки, возле которой, полускрытые вековыми отложениями, ровным кругом покоились семь окаменевших глиняных шаров.

Глава 24

Иван Межевой подполз к обрыву, осторожно посмотрел вниз. Скала уходила к воде почти отвесно, но прибоя почти не было, волны лениво вздымались у подножия – со стороны моря небольшую бухту защищали обломки скал.

– Вижу, – тихо сказал Межевой, обернувшись к Назарову, – сюда плывут.

– Подняться смогут?

– Тут, чуть в стороне щель в скале, но я бы не смог, – честно ответил Иван.

– Ладно, ждем, что будут дальше делать, – решил Назаров.

Все расселись на камнях, Назаров вытащил папиросы. Справа слышалась стрельба, изредка гулко били орудия подлодок. Назаров прислушался.

– Если высадятся и введут в дело минометы – все, Бельский не удержит берег.

– Говорил – в тундру уходить надо, – пробурчал Межевой.

– Ну, так и шел бы, – в сердцах сказал Кривокрасов, – нудишь тут над ухом, как комар, всю плешь переел.

Межевой обиженно засопел.

– В

тундру отходить придется, – подтвердил Назаров, – хорошо бы, конечно, нанести как можно больший урон, а если удастся офицеров выбить – совсем прекрасно. Надо было кому-то в лагере остаться. Если совсем хреново будет – вывели бы людей за сопки и к Кармакулам подались.

– Как их выведешь, если Барченко сказал – время вышло, начинаем эксперимент, – пожал плечами Кривокрасов.

– Когда сказал? – насторожился Назаров.

– Да вот, в лагере. Ты уже на берег бойцов повел, а я чуток задержался.

– Ну-ка, старшина, дай бинокль, – Назаров поднялся на ноги, посмотрел в сторону лагеря, – да, ты прав. Вон они идут. Барченко, Боровская и Лада. А, вот еще Данилов к ним присоединился. А куда они идут? – Назаров повел биноклем, прикидывая маршрут, – да, теперь понятно.

Он опустил бинокль, посмотрел на обрыв, возле которого они остановились.

– Иван, а дальше есть место, где высадиться можно?

– Нет, дальше сам черт ногу сломит. Даже к берегу не подойти.

– Ну-ка, посмотри, где немцы.

Межевой опять подполз к гребню.

– Вот мать их так, под скалой уже. Чего-то шебуршатся в лодках, веревки готовят…, а, черт, – он отпрянул назад, – кажись, заметили. – Он осторожно высунул голову, ударила пулеметная очередь и Межевой скатился вниз, – вот, зараза, чуть не пришибли.

– Эх, пару гранат бы, – с тоской сказал Войтюк.

Назаров оглядел местность.

– Похоже, с горной подготовкой у них порядок. Так, все вот за те камни. Иван, ты поглядывай, только осторожно, лоб под пулю не подставляй. Как будут на середине скалы – скажешь. Подняться мы им все равно не помешаем – высунуться не дадут, а вот когда они на гребень выползут – другое дело. Умаров, бегом в лагерь, пусть собирают вещи и будут готовы уходить. Передашь – возвращайся сюда.

«Круг Семи камней»

Площадка, ограниченная семью камнями, была совсем рядом – они стояли на вылизанном ветрами граните, среди обломков камней. Лада оглянулась на профессора.

– Я должна идти туда? Одна?

– Да, дорогая, – кивнул Барченко, – вы сами все поймете. Думаю, вас ждут.

– Не бойтесь, Лада, – подбодрила Боровская, – ничего не случится.

Девушка кивнула, покусала губы и медленно пошла вперед. Обломки камней лежали перед ней узкой полосой, будто указывали дорогу. Ей вдруг показалось, что она уже шла здесь, в сумраке и тумане, но по краям тогда стояла талая вода, дул холодный ветер, а впереди, за пеленой тумана разгорался золотистый свет.

Площадка, ограниченная камнями, поросла короткой жесткой травой, казалось, что на земле лежит ворсистый ковер, но не узорчатый, как в домике у Назарова, а серый и блеклый. Лада замерла, не решаясь сделать последний шаг, судорожно вздохнула и ступила на площадку.

Ничего не произошло. Она растерянно огляделась. Трава была по щиколотку – обычная, только высохшая, земля сухая. Лада посмотрела назад. Барченко, нервно облизывая губы, махнул ей рукой – давай дальше, Боровская кивнула ободряюще – не бойся, девочка. Илья смотрел спокойно, эмоции, как всегда, не отражались на его малоподвижном лице.