Золушка из глубинки, или Хозяйка большого города

Шилова Юлия Витальевна

…С трудом открыв глаза, я посмотрела на белые стены и, облизав пересохшие и потрескавшиеся губы, тихо спросила:

– Где я?

– В больнице, – донесся до меня голос медицинской сестры.

– Я жива?

– Тебе повезло: ты почти выкарабкалась.

– Я жить не хотела, мне не повезло.

– Ты осталась жива, и тебе придется с этим смириться.

– Я плохо все помню.

– Близкие есть?

– Какие близкие?

– Я имею в виду, есть кто-то, кому можно сообщить о том, что с тобой произошло?

– Есть, – с трудом произнесла я и назвала Димин домашний телефон.

– Кого спросить?

– Спросите Диму.

– Еще кто-нибудь есть?

– Нет.

– Что, вообще

больше никого нет?

– Нет. Я иногородняя.

К сожалению, Дашин телефон я не знала на память, а листок с ее телефоном остался у меня в сумочке. Я подумала о том, что если я останусь жива, то обязательно позвоню ей позже.

– Подумайте хорошенько.

– Больше нет никого.

– А этот Дима, он кто? Муж?

– Нет. Он любимый человек.

– Он отец будущего ребенка?

– Простите, что вы сказали? – Я хотела было поднять голову, но, ощутив острую боль, тут же уронила ее на подушку.

– Я спросила, тот мужчина, которому мы будем звонить, и есть отец вашего будущего ребенка?

– А я что, беременна?

– А вы разве не знаете? Уже три месяца. Молите Господа Бога, что все обошлось. Вы, вместо того чтобы себя на тот свет отправить, чуть было ребеночка не погубили.

Повернув голову, я увидела капельницу и ощутила, как по моим щекам потекли слезы. Весть о том, что я беременна, окончательно загнала меня в тупик. После того как мне сняли капельницу, я посмотрела на свою пожилую соседку по палате и попыталась сесть. Голова сильно закружилась, и меня вновь затошнило.

– Эй, самоубийца, рано тебе еще вставать, – произнесла лежащая у окна женщина.

Не обращая на нее никакого внимания, я все же посидела несколько секунд и легла.

– Некоторые женщины так сильно жить хотят, да страшная болезнь эту самую жизнь забирает. А ты молодая, здоровая и так с собственной жизнью расправилась. Если тебе ребенок не нужен, то аборт сделай. Зачем ждать до такого срока?

– Женщина, помолчите, а то мне и так плохо, – холодным голосом произнесла я и отвернулась лицом к стене.

– Плохо ей! А каково было бы твоим родителям, если бы они узнали, что их дочь на тот свет отправилась? Эх, выпороть бы тебя хорошенько.

– Меня любимый человек бросил, – проговорила я, глотая слезы.

– Ох велика беда!

– Велика. Вы когда-нибудь слышали слово «любовь»? Вы знаете, что это такое?

– Знаю. Меня муж с двумя детьми на руках бросил. И что? У меня не было и мысли о самоубийстве: мне детей поднимать надо было. Забот было слишком много, и боль сама по себе как-то притупилась и отошла на второй план. Сейчас медсестра позвонит папаше твоего ребенка, расскажет, что с тобой произошло, и он примчится как миленький. Ты уж на меня не сердись, но я ему скажу, чтобы он провел с тобой воспитательную работу.

– Он не придет.

– Прибежит. Ему скажут, что ты беременная.

– Не думаю, что это заставит его ко мне вернуться.

– Он что, такой черствый? Он из другой жизни, что ли?

– Точно, совсем из другой, – не могла не согласиться я с соседкой.

– Марсианин?

– Золотой марсианин.

– У меня соседка таблетками отравилась и умерла, – принялась рассуждать женщина. – Наглоталась различных снотворных и психотропных лекарств, и никто не успел ее спасти. Прежде чем на тот свет отправиться, ты хоть подумай, как ты после такой страшной смерти будешь выглядеть? Какой люди тебя найдут и запомнят? То, что ты красивое платье надела и в волосы розу приколола, еще ни о чем не говорит. Моя соседка тоже нарядилась, будто на праздник. А когда я ее нашла, то чуть сознание не потеряла: перед глазами стоит ее перекошенное в бессознательной судороге лицо… От той красавицы, которой она всегда

была, не осталось даже следа. Она тоже, как и ты, решила умереть красиво, а для того чтобы умереть, надо знать, сколько и чего ты должна выпить. Умереть от передозировки таблеток не так просто, как ты думаешь. Ведь у тебя было жуткое отравление: считай, что врачи тебя с того света вытащили, ты уже практически там была. И что теперь? Ты выкарабкалась, а многие органы посадила. Организм полностью отравлен, того и гляди, что-нибудь откажет. Здоровье-то подорвано, и скорее всего не только у тебя, но и у будущего ребенка. Сама инвалидом станешь и инвалида родишь. Аборт тебе делать нельзя, а вот искусственные роды на шестом месяце вызвать можно. Когда у женщины слишком много противопоказаний, врачи обычно идут на это.

Я замолчала и дала понять своей соседке, что мне не хочется продолжать разговор на данную тему, потому что она для меня слишком болезненна и у меня еще нет сил о ней говорить. Услышав, что открывается дверь в палату, я повернула голову и не поверила своим глазам: в палату зашла бледная Дашка.

– Ну что, очухалась? – испуганно спросила она и взяла меня за руку.

– Даша, а ты как здесь оказалась? Как узнала? Ведь я никому не давала твой номер телефона: наизусть его не помню.

– Это же я «скорую» тебе вызвала! Я вместе со «скорой» тебя сюда и привезла: рядом с тобой все время сидела, пока ты была без сознания.

– Ничего не пойму. А как же работа? Почему ты не на работе?

– Позвонила и сказала, что заболела. Не могу же я тебя тут одну бросить. Больничный в нашей стране еще никто не отменял.

– Спасибо тебе!

– За что? – По Дашиному лицу было нетрудно догадаться, что ей совершенно не нужна моя благодарность. Кроме того, она ей неприятна.

– За то, что ты рядом. Этот город научил меня никому не доверять и рассчитывать только на себя, не думала, что встречу в Москве такую подругу, как ты. Даже странно как-то для этого города. Спасибо.

– Да прекрати ты меня благодарить, мы же с тобой подруги! Если бы я попала в беду, ты бы меня бросила?

– Нет, – убежденно сказала я.

– Тогда в чем дело? Это дружба, и не надо никаких высокопарных слов и благодарностей. Если люди дружат, значит, они друг на друга могут рассчитывать. Или я что-то неправильно говорю?

– Ты говоришь все правильно.

– Света, я, конечно же, счастлива оттого, что ты осталась жива, но не сказать тебе то, что ты дура, не могу. А ведь ты дура!

– Я знаю, – всхлипнула я.

– Еще какая дура. Это надо же было так глупо с собой поступить!

– Правильно, поругай ее посильней, – дала о себе знать подслушивающая разговор соседка. – Разве можно так распоряжаться собственной жизнью?! Ей мать не для того жизнь давала, чтобы так из нее легко уходить. Одни жить хотят, да болезнь им не оставляет никаких шансов. А эта – молодая, здоровая и жить не желает. Любовь, видите ли, у нее в одном месте играет. Израненная романтическая душа не выдерживает московской реальности. Нечего тогда было в Москву ехать. Любовь для нее бедой обернулась! Разве это горе? Горе – это когда война и кто-то из близких умирает. А то устроила шоу: если любовь закончилась, то и жизнь тоже. Любовь и жизнь – это разные вещи. Хорошо, когда они вместе идут рука об руку, но это редко бывает, и что, из-за этого всем травиться и из окон выбрасываться? Еще одна недолюбленная и непонятая. Тьфу, смотреть на таких дур тошно и уж тем более лежать с ними в одной палате. Если бы я знала, что меня в палату с самоубийцей поместят, то я никогда бы сюда не легла. Здесь даже атмосфера какая-то неприятная и смертью пахнет. А я люблю жизнь, и для меня воздух этой палаты слишком тяжел.