Золушка из подземелья
Шрифт:
Но, к счастью, пока не нашел ничего подобного.
— Что ж… — белозубо улыбнулся Рональд. — Похоже, я вовремя… Что стряслось? На тебе лица нет.
Я чувствовал некоторое раздражение, что он не объявился раньше. Что не помог нам с Анной прежде, когда нужно было ловить Мендера. Для Рональда подобные операции — раз плюнуть. Но понимал, что не вправе требовать от него подобного. Рональд всегда занят, я знал, что на его плечах не один наш мир, а много миров. Нужно рассчитывать на свои силы, а не на его. Поэтому, с другой стороны, я был рад, что он появился именно сейчас.
— Я не понимаю, что происходит, — закончил я, рассказав Рональду всю предысторию.
— Ты
— Хорошо, — кивнул я. Хоть в глубине души мне было неприятно, что ее сознания коснется кто-то еще, не только я.
— Хорошая девочка, — серьезно сказал Рональд спустя несколько секунд отрешенности. — И скажи… Ты правда не понимаешь, что происходит?
— Не понимаю! — раздраженно пожал плечами я. — По моей диагностике, она полностью здорова. Но факты налицо…
— Тебе не нужны эти фолианты, — усмехнулся Рональд, кивнув на бумаги, раскиданные на столе. — Разве что ради научного интереса. Все намного проще. Твоя Анна просто расслабилась. Она отходит от всего, что происходило с ней эти четыре года. Усталость разума и организма настигла ее сейчас, когда ей больше не нужно бороться за выживание. Представь себе, — продолжил он, — четыре года она ежесекундно боролась за жизнь. Жила на грани, в мучениях и страхе. А потом еще ты с твоими непонятными целями. И ваша операция на балу… Теперь же она с любимым человеком, ей ничего не угрожает, ей больше не нужно сражаться за себя. Она расслабилась в твоих руках, накатила застарелая усталость… Ей просто нужно отдохнуть. Дай Анне отлежаться несколько дней. Ты же все время ее дергаешь, подпитываешь магией, пытаешься лечить… И она волнуется, глядя на твои страхи. Дай девушке полежать, — с улыбкой закончил он.
— Так просто? — выдохнул я. И черная тень, державшая в капкане мое сердце уже пять дней, разжала клешни. Облегчение пронеслось по душе и телу.
— И сам выспись, — усмехнулся Рональд. — Совсем не спать не можем ни ты, ни я. А ты дежуришь у ее постели уже пять суток, насколько я понял. И еще, Корвин… — в черных глазах собеседника появился лукавый блеск. — Знаешь, с твоим обращением тоже все не так однозначно. Я понимаю, что ты бережешь свою женщину. Но… почему ты не даешь ей выбор? Почему решаешь за нее… Оставь выбор ей…
— Но она уже выбрала, — парировал я. — Она готова на все ради исполнения моей мечты и блага нашего мира.
— И значит, она мудрее тебя, — усмехнулся Рональд. Пожалуй, он был единственным, кому я мог позволить подобные высказывания. Для него я мальчишка, и с этим ничего не сделать. Молодой дракончик, который хочет обрести истинное «я». — Выходит, ты не готов на все ради блага этого мира? И ради душевного спокойствия своей женщины? Ты даже не даешь ей шанс принести это благо, решаешь за нее. Знаешь, — Рональд устроился в кресле, по своему обыкновению, и в глазах снова мелькнули лукавые бесенята. — Я был в похожей ситуации. Там не нужно было никого резать, но она была похожей, по сути. В одном из миров давным-давно я проводил важный проект. На кону была судьба того мира, а в какой-то степени и других миров. И мне подарили рабыню для плотских утех. Конечно, я не тронул маленькую девочку, дал ей учителей, всегда давал выбор и возможность принимать решения, дал свободу… Девочка влюбилась в меня. Да и я полюбил ее — насколько мог кого-то полюбить. Но долго берег ее от самого себя, слишком разные у нас с ней
— Сейчас об этом не может быть и речи, — ответил я жестко. Но слова Рональда упали на благодатную почву…
Рональд ушел, а я последовал его совету. Паника покинула мое сердце, и я перестал дергаться сам и дергать Анну. Объяснил ей, что происходит, и следующие три дня мы провели в постели — разговаривали, придумывали сюжеты для ее новых картин, я даже почитал ей вслух. Она много спала, и тогда я решал деловые вопросы, сидя в кресле возле нее. Я и сейчас не мог оставить ее…
А спустя трое суток она проснулась бодрая и даже румяная. Казалось, организм взял свое, и силы потоком хлынули в нее. Выздоровела. Ожила.
Снова были скачки на лошадях, и ее волосы развевались на ветру, купание в озерах, и она весело брызгала в меня водой, а я нырял и выныривал так, чтобы подхватить ее на руки и закрутить в волнах. Новые мазки на холсте и безудержное радостное счастье…
А потом вдруг приехал Дэйл. Без предупреждения вломился в наш дом, и Трэйси пустил его, зная, что Дэйл — мой друг и приближенный.
— Все плохо, Корвин, — сказал он, не здороваясь, и упал в кресло — видимо, очень спешил. — Мендер Транси сбежал. Вернее, кто-то помог ему сбежать… И я не знаю, что делать. Инквизиторы тут же засекли два выхода демонической силы, но, приехав на место… Корвин, в общем, они просто не вернулись! Что-то убило их!
____________
[1] Речь идет об истории, описанной в романе «Не единственная» и девушке Аньис Вербайя, которую подарили Рональду, как рабыню.
Глава 25. Дорога к алтарю
Это был чудесный день. Утро началось с нашей обычной прогулки. Весеннее солнце — зима только начала отступать — заливало все радостным светом. Природа, дремавшая в зимние месяцы, словно открывала глаза, потягивалась: пролетали проснувшиеся шмели, на зимних кустах отцветали цветы и набухали бутоны на весенних. На озере квакали лягушки…
Я радовалась этому утру, Корвин держал меня за руку, и между нами, как всегда, простиралось то глубокое, нежное, что делало нас единым организмом.
После завтрака я решила порисовать, Корвин собирался в ближайшее время организовать мою выставку — даже раньше, чем свадьбу. И пока мы жили в Рушальте, старалась написать как можно больше картин. Пейзажи, фантастические сюжеты и жанровые картинки. Только за портреты я не бралась. Ведь у меня не было профессионального художественного образования, и портреты пока выходили не очень хорошо.
Втайне я мечтала написать портрет любимого… Наполнить его всеми своими чувствами и выразить на холсте благородство, строгость и мрачноватый, но прекрасный полет его души.
Немного опасалась, как общественность встретит мои картины. Конечно, многие захотят посетить выставку, имя графини Рушальтской было популярным. И боялась, что все же моих навыков может не хватить, чтобы картины понравились… Впрочем, Корвин успокаивал меня, что я пишу не хуже профессиональных художников, что у меня есть свое видение и свой стиль, а значит, картины вызовут большой резонанс и будут популярными.